Когда всех задержали, посчитали и идентифицировали, Зубатого на месте злодеяния не оказалось. Его нигде не оказалось, будто и не было никакого Зубатого. Разумеется, исчезнуть он не мог и запрос пошёл в Москву, по месту предполагаемой службы. Но как он мог выбраться из этого замеса, для меня осталось полной загадкой.

Ну и, помимо чисто познавательного аспекта, существовали ещё соображения банальной безопасности. Вся эта чехарда с урками началась исключительно из-за него и его тяги к чужим деньгам. А это значило, что если он такой настойчивый и упорный, то будет искать возможности снова выйти на след денег.

— Так наша задача не просто руководить, — с достоинством ответила Ирине Зинаида, — но и воспитывать молодёжь, быть, если так можно выразиться, путеводной звездой.

Эпическая сила! Не надо нам таких звёзд!

— Ты помнишь, плыли в вышине и вдруг погасли две звезды? — с издёвкой спросила майорша. — Вы, гражданка Ткачук, теперь поняли, какой ценный сотрудник оказался под вашим началом? Это ведь и наш сотрудник, имейте в виду и никогда не забывайте об этом. И тогда всё у вас будет хорошо.

Это была чушь, сказанная для поддержания моего авторитета. Ирина бросила на меня быстрый взгляд и совершенно неожиданно я заметил в нём смешинки. Интересная она мадам…

— Да, да, — согласилась Ткачиха. — Мы сегодня же все условия создадим. И курорты, и профилактории. Всё для героев.

— Только смотрите, не переусердствуйте, не создайте трутня в своём коллективе, — съехидничала майорша.

— Нет, конечно, — замотала головой Зина. — Мы ведь его в ДНД определили. Всё, как вы и… сказали. Польза будет бесспорной. И используем по назначению, опять же…

— ДНД — это отлично, — согласилась Ирина.

— ДНД — это зашибись, — скептически подтвердил и я.

Милицейский бобик повёз нас с Зинаидой по домам.

— А что это за адрес? — напряжённо уточнила моя начальница, когда я назвал улицу, где находилась квартира с картинами.

— Да, знакомые попросили присмотреть за квартирой, пока находятся в отъезде. Так что я сейчас наслаждаюсь собственной ванной и туалетом.

— Понятно, — с недоверием ответила она. — В любом случае, хочу поблагодарить тебя за то, как самоотверженно ты меня защищал. Я-то чуть весь план тебе не сорвала со своей трудовой дисциплиной. Но мне очень приятно… да что там приятно, просто свербит всё внутри от того, как ты бросился на моё спасение, когда эти мерзавцы пытались меня изнасиловать.

Жаль, не додумались им ещё и это впаять. Я усмехнулся.

— Но замок в двери ждёт, когда ты придёшь. Естественно, когда закроешь больничный.

— А муж что? — пожал я плечами. — Не в состоянии?

— Какой муж? — нахмурилась она.

— Ну, ваш. Супруг законный.

— Да, Жаров, действительно у тебя с головой что-то случилось. У меня никакого мужа отродясь не было.

Капец, что только в голове у людей бывает.

Несколько последующих дней я занимался тем, что почивал на лаврах. Докторша Варя продлила мне больничный, придя в ужас от новых травм на моей голове, теперь уже доподлинных, а не вымышленных.

На работу я не ходил и оставался в чудесной сталинке, принадлежавшей когда-то тестю Вадима Андреевича Радько. Он обещал переговорить с супругой насчёт того, чтобы оставить меня здесь на длительный срок. Сейчас она навещала студента сына, пристроенного, судя по всему, на учёбу куда-то за бугор. Так что до её возвращения я мог оставаться в квартире бесплатно.

В мою пользу сыграло то, что со стороны Ирины и со стороны Кофмана, проинформированного мной, Радько слышал обо мне довольно много хороших слов. В общем я оставался жить там.

Всё выглядело очень неплохо, но было, впрочем, одно дело, которое меня беспокоило. Это Настя. Неопределённость наших отношений и немного странный разговор, произошедший через день после таёжных шалостей, поставил многозначительное многоточие. Мне казалось, она была увлечена мной после того памятного спасения. Я же не питал к ней глубоких чувств, но мне она нравилась и непосредственностью, и открытой чистосердечностью. А ещё фигурой и темпераментом.

Тем не менее, мне вполне хватило бы эпизодических встреч. Время, проведённое с ней наедине, оставило очень приятные и на удивление яркие воспоминания. Но делать отношения более глубокими было… преждевременно, что ли. Но, с другой стороны, она не казалась мне девушкой, которая бы довольствовалась редкими встречами вполне определённой направленности. Стало быть, эту ситуацию следовало как-то разрешить.

Поэтому, когда, заглянув на фабрику, я узнал в профкоме, что Настя была записана на ближайшее добровольное дежурство, а какой-то хитрый гусь внезапно заболел, предложил свою кандидатуру. Патрулировать надо было втроём, и с нами был записан некто Виктор Иваньков, наладчик из пошивочного. Я подумал, что после дежурства приглашу Настю в ресторан, или уведу к себе на хату, а там мы заодно и поговорили бы.

Наладчик оказался тощим и сутулым сорокалетним дядькой. Собеседником он был посредственным, всё больше молчал и крякал, посматривая по сторонам. Исподтишка поглядывал на Настю и тогда начинал крякать ещё громче. В случае схватки с нарушителями общественного порядка он тоже не выглядел многообещающим бойцом. Я бы не удивился, если бы он оказался самым слабым в своём коллективе, отправившем его на эту миссию.