— Жаров, ты меру-то знай! — разозлилась она. — А то я тебе устрою дело. И замочное, и любое другое. Ты понял?

— Понял, Зинаида Михайловна. Буду знать на будущее. Кстати, вы как-то мужа своего упоминали, так вот, я…

— Муж объелся груш. Иди давай, делом займись.

Приехав в Иваново, я сразу, не заезжая ни в какую гостиницу, отправился на камвольный комбинат, прямиком в отдел сбыта.

— Нет Зинчука, — ответили мне. — Когда будет, не знаем.

— Кто за него?

Заместитель Зинчука, флегматичный полный дед с красными прожилками на лице только и делал, что пожимал плечами:

— Нет такого артикула.

— Как нет? — наседал я. — Вот же нам выделено, видите чёрным по белому написано! Тем более, вы уже поставляли, даже в этом году!

— Ну, и что? Поставляли, да только сейчас нечего поставить. Другим тоже надо. Всем надо, а мы разорваться не можем.

— Ну, Максим Александрович, разрываться не нужно. Просто отгрузите, что должны по плану и всё.

— Отгрузил бы, да нет этой шерсти. Нет и точка. Она красивая, вот все и рвут с руками.

— А кто может принять решение о немедленной отгрузке в наш адрес?

— Никто не может. Нет физически такого количества. Иди к замдиректора, пусть она личным распоряжением выделяет объём для вашего Верхотомска. Иначе вообще даже и говорить никто не будет.

Я пошёл к замдиректора по сбыту и оказался в набитой людьми приёмной. Секретарша на новых посетителей внимания не обращала, а едва успевала отвечать на телефонные звонки.

— Нет, её нет. Она в горисполкоме. Когда будет неизвестно.

— Нет, Аллы Сергеевны нет… Не знаю…

— Нет, она в горисполкоме…

В общем, с шерстью я конкретно завис. Во всём сбыте не осталось ни одного человека, с кем бы я ещё ни переговорил, кроме Аллы Сергеевны, которая и была заместителем директора. Но проблемы были не только у меня. Аллы Сергеевны домогались совершенно разные люди. И их было много. И попасть к ней в порядке очереди было совершенно невозможно.

Поняв, что такими темпами я не только до выходных, но и до майских праздников не попаду на аудиенцию, я решил двигать другим путём.

— Что вам нужно? — спросил я у начальника отдела снабжения. — В чём испытываете потребности и не можете их закрыть?

— Во всём! — резко рубанул он.

Оказалось, что в последний месяц очень плохо обстоят дела с продуктами питания и с промтоварами. При комбинате существовал дом быта и для насыщения его потребностей необходима была широкая номенклатура товаров, особенно продовольственных. В городе в магазинах было шаром покати, так что дом быта давал хорошую поддержку. Да только там тоже начались перебои.

— Устройте мне встречу с Аллой Сергеевной. Я для вас найду продукты.

— Это можно, — согласился кучерявый начальник снабжения. — Во вторник на совещании доложу. Думаю, тогда же и выслушает тебя. Тянуть не будет, она у нас всё оперативно решает. Баба молодая, горячая.

— Во вторник? И это у вас называется «оперативно»? Серьёзно? Сегодня четверг!

— Тебе какая разница? — хмыкнул он. — Сразу видно, неопытный юнец. Запомни, солдат спит, служба идёт. Гостиница оплачена, командировочные капают, живи да радуйся. Вон девок кругом сколько.

— Девок у меня и дома не меньше, на швейной-то фабрике. Та ещё радость. Но мне надо сегодня. У меня план горит!

— План! — хмыкнул он. — Вот я и говорю, что ты молодой да зелёный. План… он ведь всегда горит. И позавчера горел, и вчера горел, и завтра будет. Не получится сегодня, она в министерство уехала на совещание по вопросам отрасли. Так что, если надо скорее, лети на вокзал. Только билетов уже нет, я уверен.

— Она что, на поезде едет? На машине же, наверное?

— Она на машине, а ты на поезде поедешь.

Билетов действительно не было.

— Девушка! Хорошая вы моя! Мне ведь срочно! У меня такая ситуация, вы просто не представляете.

— У всех ситуация, — пожала плечами немолодая усталая кассирша. — И у каждого своя.

— А вы посмотрите, — протянул я ей паспорт с лежащей внутри красненькой, — документы мои.

— Даже смотреть не буду. Не видела я там чего-то, в паспортах ваших. На сегодня на Москву всё продано.

Тьфу!

Можно было попробовать на автовокзал, но дело уже шло к вечеру и, скорее всего, сегодня уже не было рейсов. И поезд-то оставался последний, тот, что останавливается у каждого столба. По крайней мере, можно было бы поспать, а в пять утра приехать в Москву.