— Допустим, в качестве альтернативного варианта, — тонко изобразила подобие улыбки эта умная женщина, — Так как я догадываюсь, что себя вы при любом случае не забудете.

— В казённые деньги я свои руки никогда не запущу, — тут же заверил я её, искренне наслаждаясь нашим словесным пинг-понгом, — И русский народ шагистикой развлекать не стану. Нам нужна Родина, которой можно было бы гордиться и не только, но и жить в такой стране счастливо. Всем.

— Говорят граф Аракчеев в артиллерии весьма не плох. И сын мой ему доверяет, больше, чем кому-либо другому.

— Про артиллерию спорить не стану. Вопрос мне не слишком знаком, а в остальном граф Аракчеев всего лишь неплох, как исполнитель, хоть он и занят далеко не самыми полезными делами, — решился я на некоторые откровения, пока без особой крамолы, — Занимайся он одной артиллерией, мы бы про него и говорить не стали, не так ли? — отпил я следующий малюсенький глоток крепчайшего кофе.

Плохо меня Мария Фёдоровна знает. Я этот большой напёрсток кофе могу очень долго цедить.

— Доверяет ему государь. Сильно доверяет, оттого и позволяет много, — словно сама про себя заметила Мария Фёдоровна, неторопливо помешивая чай серебряной ложечкой.

— Видимо есть за что, — ответил я ей в тон.

— И какие же у вас, Александр Сергеевич, планы на дальнейшую жизнь?

— Если коротко, то хочу стать богатым и попытаться наладить образцовое хозяйство на пользу стране и радость людям.

— Тоже печётесь о бесправных крестьянах? — прищурила глаз мать Императора.

— Не на словах, а на деле желаю показать, что многие вопросы можно решить мирным путём. Было бы желание, — обозначил я крошечный глоток кофе.

— Государь мне не так давно хвалил поместье Аракчеева, назвав его образцовым.

— Алексей Андреевич безусловно талантлив, как управленец и организатор, но отчего-то люди, после проявления его талантов остаются недовольными и голодными.

— Интересное замечание. Но вернёмся к вам. Вы же служите?

— Пока, да.

— Отчего же пока?

— Князь в чине коллежского секретаря? Не правда ли забавно звучит. Мне не хотелось бы стать поводом для постоянных острот. Иначе до дуэли один шаг.

— И как же вы разбогатеть рассчитываете?

— Мои таланты вы знаете. Разве что теперь к ним добавилось умение Формирователя. Так что рассчитываю подать прошение на имя Императора, чтобы он разрешил мне создавать перлы на самостоятельно найденных колодцах, — закинул я удочку, в расчёте на доброе ко мне отношение Марии Фёдоровны.

— Ничего не выйдет, — ответила она, почти не задумываясь.

— Отчего же?

— Тот же Аркачеев не даст хода такому прошению. Предоставлять кому-то самостоятельность не в его правилах, а он не любит неопределённостей. К тому же вы, в некотором роде окажетесь ему конкурентом.

— Неужели в моих действиях есть хоть какой-то вред? Налоги в казну я буду добросовестно выплачивать. Известные ресурсы не затрону. А от новых перлов стране только польза ожидается, что в военном, что в экономическом плане.

— Попробуйте, — с досадой покачала головой великая княгиня, — Но учтите, я вас предупреждала.

— Ваше Величество, может вы мне полезный совет дадите? Век буду благодарен, — использовал я запрещённый приём, прекрасно зная, насколько люди любят давать советы.

— Могла бы я за вас попросить. Но государь не терпит, когда к нему с такими вопросами обращаются не те, кому по службе положено. Моё участие в жизни страны он ограничил заботой о женском образовании и учреждением воспитательных домов, — мягко отказала мне Императрица.

Вот тут-то Виктор Иванович оживился и начал потирать руки.

— Скажи, что готов жертвовать пять процентов от продажи изготовленных перлов на её проекты. Пообещай, что будешь их выделять добровольно и добросовестно.

— Не много?

— Лучше есть пирог на двоих, чем в одиночку сидеть голодом, — уколол меня мой тульпа.

— Жаль, — изобразил я горькое разочарование, — Я планировал со всей своей радостью и аккуратностью выделять по пять процентов от каждого проданного перла в учреждённые вами фонды.

— Не мало ли? — с интересом посмотрела на меня Императрица.

— Гарантирую, что ручеёк поступлений с моей стороны будет приносить не меньше десяти тысяч в год. Если не справлюсь с этой цифрой, то из своих доплачу, поверх оговоренного.

— Хитрец. Но выбранный тобой способ одобряю. Будет теперь повод, с чем мне к сыну подойти. Голубушка, — повернулась она к фрейлинам, ткнув в одну из них сложенным веером, — Принеси-ка нам писчие принадлежности.

Хм, а быстро Императрица к действиям перешла. И, похоже, дело тут вовсе не в деньгах или симпатии ко мне. Очень уж ей хочется Аракчееву досадить. Ревнивое сердце матери до сих пор не успокоилось глядя на то, как какой-то временщик с каждым годом всё больше и больше влияния на её сына оказывает, отдаляя Императора от семьи.