Неутолимая жажда действия бурлила в нем, заставляя ворочаться и пытаться выскользнуть из оков, но ничего не выходило. И откуда у нее настоящие наручники с жесткой системой крепления, в которых даже руку не вывернешь?..

Стены больницы, наполненные запахом антисептика, казались ему какими-то ограничивающими, сдерживающими его привычную свободу передвижения. С каждым вдохом этого пропитанного лекарствами воздуха он чувствовал, как потихоньку начинает сходить с ума.

У него и так не вышло все обмозговать прошлой ночью, а тут еще и это!

Чтобы отвлечься, Бредмор стал вспоминать, что произошло вчера в этой палате. Как ни хотела его соседка показать себя умным полицейским, она скорее в его глазах была не умной, а разумной. А вот он сам про себя думал наоборот. Разумности в нем не было ни на грамм, но умом своим пользоваться он умел.

А еще он гордился еще одной вещью в себе помимо своего ума — у него была потрясающая фотографическая память. И то, что Карлтон вчера вечером отходил от наркоза, и не смог проанализировать то, что он видел, не значит, что Бредмор не запомнил все происходящее.

Расслабленная поза, сложенные на животе руки, наклоненная к левому плечу голова, легкая улыбка и крайне участливые глаза доброго доктора за стеклами очков — именно такой перед ним предстала Джоанна Уоллиш, до того, как они начали разговор.

Лицо ухоженное, но бледное. Синяков под глазами нет, но чуть опухшие, хоть и припудренные, веки говорят об отсутствии сна более двадцати часов, но менее тридцати шести. Воротник под высоко поднятым подбородком отглажен и явно надет недавно. При носке такого кроя рубашки, она мнется через часа четыре, а следовательно, для того, чтобы выглядеть идеально, Уоллиш переодевалась достаточно часто, скорее всего, после каждой операции, что логично. Значит работает с обширными и сложными ранениями, часто грязными и кровавыми.

Руки, которые та держалаперед собой, недавно были смазаны кремом. Сложные операции требуют длительного ношения перчаток с тальком, что сильно сушит кожу, поэтому использование кремов после такой деятельности логично даже для мужчин-врачей. Но обычно даже у женщин различных профессий есть следы их деятельности. Различные мозоли, раны, порезы и прочее. По этим рукам не понятно ничего. Один небольшой тонкий шрам с тыльной стороны провой ладони, но это может быть и скальпель, и нож, и пуля. И, естественно, маникюр. Для врачей есть свои нормы внешнего вида, что включало в себя и маникюр. Что удивительно, на Уоллиш никакого покрытия не было, хотя такое дозволялось, пусть и только в определенной цветовой палитре. Следов покрытия лаком нет, но поверхность ногтя отшлифована на расстоянии в пару миллиметров от кутикулы — ходит на маникюр к специалисту, но была там в последний раз около двух недель назад. А там могут и мозоли убрать и следы любой деятельности.

Так как одежда была новая, отстиранная и отглаженная, Карлтон не мог увидеть никаких следов, которые оставляет домашняя деятельность девушки — ни шерсть возможных домашних питомцев, ни пятен от недавнего обеда. Складок даже нет. А это значит, что она или гладит одежду здесь, что маловероятно, или ездит на работу на машине, так как одежда явно была не сложена, а привезена сюда на плечиках в чехле. С ее должностью это вряд ли такси, так что-либо у нее есть личный водитель, либо…

Бредмор вспомнил, в какой обуви она зашла. Черные кожаные туфли. Не новые, но ухоженные. Чистая подошва. Значит сменная и понять, что происходит с этим человеком за пределами больницы — нельзя.

Карлтон страдальчески захныкал, зажмурившись. Пустышка. Полнейшая. Но действия людей обычно говорят не меньше, чем их внешний вид, поэтому мужчина досадливо встряхнул руками, отчего по палате разнесся металлический лязг и стал вспоминать поведение его лечащего врача.

Он заговорила первой — заметила притворство Карлтона. Ладно, это впечатляет, но не сильно удивляет. Глава хирургии не дослужилась бы в этой больнице до этой должности, особенно будучи женщиной, если бы не умела читать язык тела людей. Да и учитывая то, что Бредмора отправили именно сюда, а не в ближайшую от перестрелки больницу, говорит о том, что его сестра доверяет больше местным специалистам, что тоже многое значит. Уоллиш знает себе цену и выглядит именно так, как хочет, чтобы ее видели другие — успешным, идеальным хирургом. Такое впечатление она произвела, но стоило Карлтону заметить, что та занимается помимо врачебной, еще и другой деятельностью, как она тут же показала невероятное умение по управлению эмоциями. Для докторов, а в особенности, хирургов очень важно держать свои эмоции в узде, но Джоанна их просто… Переключила. Как канал в телевизоре. Или удалила, что тоже имеет место быть — потому что после этого мужчина ни разу не увидел перед собой того отзывчивую и сострадательную девушку, волнующуюся о пациенте, какой Бредмор ее увидел в первые секунды. Она словно отбросила этот образ за ненужностью, как змея сбрасывает шкуру.

Но поворотной точкой стало не это. То, что Бредмор озвучил свой вывод по поводу эмоций, конечно, дало результат — но совсем не тот, на какой привык Карлтон за годы своей деятельности.

Уоллиш не оскалилась, не разозлилась, не стала отрицать или сменять тему, она… заинтересовалась.

Джоанна чуть расширила глаза и, к сожалению, Карлтон в темноте не разглядел ее зрачков, но был уверен, что те расширились. Уоллиш тогда неосознанно подалась вперед всем телом. Явные признаки заинтересованности и любопытства.

А еще интонации голоса…

Понизившись на полтона ниже, ее и так низкий голос словно стал обволакивать Бредмора, пытаясь словно задобрить и успокоить дикого зверька.

Карлтон копался в своих мыслях и не сразу заметил, как дверь палаты открылась и рядом с кушеткой сел посетитель.

— Как тебе отпуск, братишка?..

~оОо~

Маргарет принесла досье на Джоанну Уоллиш, погодя рассказывая о том, в какой клинике сейчас Карлтон находился. Тот не был совсем удивлен, учитывая пижонство и современное оборудование больницы, но все равно поморщился, понимая, что сестра снова решила все за него. Бредмора больше интересовало то, что тут работал такой человек, как Джоанна Уоллиш.