То, что он лишился родителей, не должно было остановить его рост – и не остановило. Просто, как и миллионы людей до него, потерявшие родителей, Александр осознал, что никто не будет любить его и гордиться им столь же чистосердечно, бескорыстно, от души, как мать и отец. Осознал – и смирился с этим, благо, он не был одинок: у Александра была любимая женщина.

Романы случались (не так уж часто, сказывалась постоянная занятость), но не оставляли следа в сердце, однако Мария – пардон за банальность – стала его ангелом. Александр со дня знакомства потерял голову, готов был горы свернуть ради нее, не говоря уже о том, чтобы жениться, как она того хотела.

Брак продлился пять лет. А потом светлый ангел заявил, что жизнь с Александром невыносима: он невнимателен, эгоистичен, зациклен на себе, повернут на работе, глух к ее просьбам и так далее.

Это был удар – удар тем более сильный, что Александр и понятия не имел, что Мария так несчастна. Ему казалось, он окружил ее заботой, выполнял ее просьбы и капризы, был нежен и терпелив. Черт возьми, он не ставил это себе в заслугу, он всего лишь любил жену!

Развод ударил по Александру в финансовом плане. Хорошо еще, что им не пришлось делать несчастными детей: их у супругов попросту не было.

Новый удар последовал через неделю после развода, когда Александр случайно узнал, что у Марии были любовники. Именно так, во множественном числе. От одного из них она пару лет назад сделала аборт, а с последним встречалась во время бракоразводного процесса, на публику рыдая и обвиняя мужа в жестокосердии и эгоцентризме.

Проболталась подруга Марии. Девушки поссорились, и приятельница решила отомстить, открыв глаза бывшему мужу.

– Не знаю, чего этой паршивке не хватало! Умница, красавец, деньги зарабатываешь, не жадный, – закатывала глаза подруга бывшей жены и красноречиво улыбалась, давая понять, что она бы оценила такое сокровище.

Первой реакцией было отторжение: Александр не поверил. Однако девица предоставила железобетонные доказательства, на которые невозможно было закрыть глаза. Вдобавок выяснилось, что некоторые из общих друзей были в курсе, но, по их словам, не хотели расстраивать обманутого мужа.

Высокопарно выражаясь, вера Александра в человечество пошатнулась. «Иль женщин уважать возможно, когда мне ангел изменил», – написал один поэт, Александр забыл его имя. Кажется, русский. У русских надрыв в крови, никто лучше них не умеет проклинать свою судьбину.

Итак, Александра предали. Жена обманывала его годами, а он был слеп и глух. Мысль, что подлая женщина смеялась над ним, врала, глядя в глаза, а в итоге еще и обвинила во всех смертных грехах, не давала покоя. Знать, что часть друзей и знакомых была в курсе, оказалось и вовсе мучительно.

Александр отгородился ото всех, замкнулся, сосредоточился на работе, которая всегда была опорой в его жизни. Но снежный ком, покатившийся с горы, только набирал обороты.

Вслед за родителями, женой и самоуважением Александр потерял работу.

Он был фотографом – востребованным, модным, одним из тех, кого рвут на части. Сотрудничал с ведущими европейскими изданиями, его снимки красовались на первых полосах газет и обложках журналов. Его выставки проходили с грандиозным успехом, а несколько фотографий были проданы в частные коллекции за сумму, которая многократно превышала годовой доход родителей, а они были люди небедные.

Уволить его не могли по той простой причине, что Александр был свободным художником. Но имелись контракты, которые постепенно, один за другим, расторгались.

Причины были разные, и каждая последовательно ставила крест на его карьере. Ему было лишь тридцать с небольшим, пора расцвета, но в тесном издательском мирке уже знали, что с Александром не стоит связываться: он мог сорвать съемку, вступить в конфликт, напиться, не прийти. Но это еще могли простить. А вот то, что фотографа начало подводить чутье, что взгляд его стал неточен, простить не могли.

Раньше каждый снимок производил грандиозный эффект – столько стиля, шарма, вкуса было в кадре! Тронутая поцелуем осени листва, старинный мост через реку, закат над морем, ржавый состав у заброшенного перрона, птица на ветке, полосатый кот у обочины – во всем Александр умел разглядеть нечто чудесное, в малой капле видел океан.

Видел сам – и показывал другим. Даже некрасивые, серые, обычные люди выглядели на его фотографиях великолепно, значительно. Александр умел рассмотреть в них то, что можно и нужно показывать, вытаскивал на свет божий нюансы и черты, позже притягивавшие взоры.

Однако все переменилось, Александр словно ослеп. Его камера запечатлевала унылую реальность – и ничего более. Это были посредственные снимки, «без изюма», как сказал главный редактор, который дольше всех остальных верил в то, что прежний гениальный творец вернется.