Шрифт:
Она становилась слишком важной для меня. Я пытался сопротивляться, но не мог.
7
Зима шла медленно, никуда не спешила, холодная и серо-белая. Я занимался работой, но все мысли были о ней. Минуты, дни, недели.
Мы стали часто общаться. Постоянно переписывались в социальных сетях, иногда созванивались. Узнавали друг друга и наслаждались общением.
Я из-за невозможности все это скрыть рассказывал Ане о своей новой знакомой, подруге. Она достаточно спокойно воспринимала наше общение, без видимой ревности и, казалось, даже одобряла.
– Я рада, что у тебя появились новые друзья, – глядела Аня с хитрым прищуром. Мне не хотелось замечать его. Женское сердце, разве его обманешь? Может, ее успокаивало кольцо на пальце, которое она так хотела: мой муж, никуда не денется.
Проблема в том, что я отдалялся от жены, становился менее к ней привязан, все время я хотел проводить с новым для себя человеком, с новой женщиной. И все мы догадывались, чувствовали, что происходит, но еще не говорили об этом открыто.
В один из зимних дней мы гуляли в парке имени Дурова с Милой и ее дочкой. Это была забавная, смешливая девчушка Надя, которой я подарил большую детскую энциклопедию с красивыми картинками. Знакомство прошло успешно. Мы играли в снежки, смеялись, валялись в снегу. И все это время я ощущал на себе взгляд Милы. И мое сердце таяло. Я понимал, что она хочет быть со мной.
Когда мы гуляли втроем, я чувствовал, что являюсь членом настоящей семьи, а Надя – как будто моя дочь. От этих мыслей сразу становилось грустно – у нас-то с Аней детей не было.
Когда мы виделись только вдвоем, я едва держал себя в руках… Перед очередной встречей я полушутя написал ей: «Надень сегодня платье с вырезом поглубже». У меня было два варианта: либо она назло мне наденет закрытую водолазку, либо… Она пришла в бирюзовом коротком платье с волнующим вырезом.
В небольшом и пустом ресторанчике мы зашли помыть руки. Я оказался за ее спиной… Положил руки на талию, глядя в ее глаза через отражение… Прижался… Она прижалась в ответ, положила свои ладони на мои руки, закрыла глаза. Мои руки скользили по ее животу, она все сильней прижималась ко мне, откинула голову мне на плечо, повернула лицо. Ее губы оказались совсем рядом… Я отпрянул, слишком резко и неожиданно.
Мы снова встретились за столиком. Я согревался чаем, хотя меня и без него бросило в пот.
– Не знаю, как ты сдерживаешься, – бросила она.
На это нечем было ответить.
Радость первых впечатлений, первого общения, узнавания проходила. Появлялась боль…
Боль от сложившейся ситуации, нехорошей со всех сторон. И я стал причиной этому.
– Когда ты меня провожаешь, я не хочу, чтобы ты уходил, – тихо произнесла Мила. – Я хочу, чтобы ты остался.
«Ты хотел? Ты получил! Доволен? Ловелас хренов», – думал я про себя.
– Я бы тоже хотел остаться… – неопределенно ответил я.
– Но я так не могу. Пока у тебя кольцо на пальце, пока ты женат, пока она ждет тебя дома.
– Я понимаю. И я тебе за это благодарен. Ведь сдерживаюсь не только я, но и ты.
– Да…
– Я никогда не был в подобных ситуациях…
– Мне недавно приснился сон. Там был ты, я, Надюшка. Еще там был мальчик. Наш сын.
От этого мне стало еще более паршиво на душе. «Какой же ты придурок», – думал я про себя. Теперь тебе решать эти проблемы. Но как быть, сердцу ведь не прикажешь. Кто виноват, что все так получилось? Я, Мила, Аня или злодейка-судьба, бросившая кости, которые выпали именно таким образом?
Когда я вернулся домой, Аня уже спала. Я отряхнулся от снега, тихо снял ботинки и куртку. Беззвучно прилег рядом с женой. Смотрел в потолок, пытаясь разобраться в себе. Неожиданно в темноте раздался голос:
– Я вот думаю, а что будет, если ты уйдешь к ней? Что будет со мной? Как я буду жить одна без тебя?
Еще одна фраза, на которую мне нечем ответить. Два сложных вопроса, на которых не было хороших ответов.
Я просто повернулся к Ане и обнял ее. В тишине я прислушивался, не плачет ли. Нет. Спокойная, безразличная, уже сто раз прокрутившая у себя в голове эти мысли.
«Ну и кого из них ты сделал счастливой? – думал я. – Ладно… А сам ты стал более счастливым? Нет, ни на сколько».
8
Дома, на Донбассе, ситуация накалялась. Родители рассказывали, что украинские войска снова начали активно стрелять артиллерией, наши, до этого сдерживаемые приказом не вестись на провокации, отвечали, пытаясь подавить огневые точки противника.
Еще страшней были теракты. Диверсанты, засланные и завербованные Киевом, взрывали автомобили с местными политиками и командирами, подкладывали бомбы для уничтожения инфраструктуры.
Я переживал за родителей. Все шло к большой войне. Кому это было не понятно? За прошедшие годы Украина воспитала ненавидящее русских и Россию население, пропагандой запудрили мозги, выставив Москву главным вселенским злом. Более того, Киев якобы уже восемь лет воевал именно с Москвой, а не Донбассом, не со своими бывшими гражданами. Я помню выбитые стекла в моей школе, школе, в которой учились мои сестры, сожженные магазины, рынки и дома. Погибших жителей… Тогда это удалось прекратить, однако пятнадцать тысяч человек, по официальной статистике, было уже не вернуть.