Мы залетаем в дом и поднимаемся по ступенькам, скрываясь по разным комнатам. Тоже закрываю дверь на несколько замков, а окно изнутри прикрываю деревянными створками, слыша теперь и звук бешено колотящегося сердца.

Мы с Тоби садимся на один из матрасов, и я обнимаю брата, начав поглаживать его по волосам.

Света теперь практически нет, поэтому вижу лишь очертания брата.

– Мне страшно, Эйви, – шепчет брат, – очень страшно…

– Знаю, Тоби, – продолжаю всё так же гладить по волосам, – скоро она закончится.

Надеюсь на это. Самая долгая тревога была пять лет назад, которая длилась почти двадцать минут. Тогда пожирателям удалось пробраться внутрь квадранта и погибло много людей.

Мысленно отсчитываю секунды, которые складываются в бесконечно долгие секунды.

Четыре с половиной минуты, вот сколько сирена длилась на этот раз. Когда всё затихает, то чувствую, как по виску скатывается холодная капля пота, а из груди вырывается облегченный выдох.

– Всё, – шепчет Тоби, но мы продолжаем сидеть в обнимку.

– Да, всё…

Через десять минут я слышу стук в дверь, поэтому приходится встать с кровати и открыть дверь, чтобы вновь увидеть Эллиота.

– Всё в порядке? – спрашивает он.

– Да. А у тебя? Как отец?

– Перепугался, но сейчас уже хорошо, – друг входит на порог комнаты, и я закрываю за ним дверь. – Давно пожиратели не пытались проникнуть сюда, видимо, их что-то привлекло.

Я выдала кивок, потому что на большее не способна.

Пожиратели. Не такие. Или просто обращенные. Это не только ночной кошмар для каждого человека, а реальность.

После биологической войны, случившейся более семидесяти лет назад, не только мир стал меняться, но и люди, которые слишком поздно поняли, что сделали.

Сначала подумали, что это просто вирус, который начал слишком быстро распространяться. Симптомы были похожи на обычную простуду, включающие в себя кашель, насморк. Но было главное отличие – пониженная температура тела. Не могу точно утверждать, догадывалось ли тогда правительство разных стран о том, что они просчитались, потому что заболевших становилось всё больше. При этом никакого лекарство не создавалось, хоть и пытались. А затем… за считанные месяца прежний мир пал. Люди стали меняться: изначально всё началось с обычного кашля с примесью крови, повышенной бледности кожи, расширенного зрачка, который никак не реагировал на свет. Некоторые умирали, смертность в те года превысила всевозможные значения. А другие… тем, кому не повезло, обращались. Их кости начали ломаться, перестраиваясь и создавая более жутких существ, их челюсть начала разрываться с кусками плоти, глаза стали мутными без четкого оттенка, будто пелена. При всём этом человек оставался жив и чувствовал всю ту ужасную боль. Никто не мог точно понять, когда случится обращение. Это могла произойти с любым в любой момент времени. Над теми людьми ставили эксперименты, возможно, им правда пытались помочь, но… всё было бесполезно. В конечном счете их убивали. Однако, это был не конец, как поняли позже.

Вирус начал модифицировать и подстраиваться, поэтому он начал сам себя убивать, заставляя таким образом приспосабливаться. Ученые думали, что такое невозможно, но они ошиблись, когда собственными глазами увидели первых живых мертвецов. Со временем последние не перестали меняться, их организм каким-то неведомым образом создал броню из костей, наростов и всякой другой хрени, чтобы защититься от пуль, которыми их хотели уничтожить.

Мертвецы требовали чужой крови, при этом они не трогали тех, кто был таким же, то есть мертвым. Тогда и решили, что нужно срочно создать лекарство, так как позже выяснилось, что вирус есть абсолютно в каждом человеке. Но все попытки вылечить больного заканчивались весьма… трагично. После многочисленных опытов и экспериментов единственное, что удалось создать – это подавитель. То, что на время может сдерживать вирус. Кафоликон. Тот, кто принимает это лекарство, не обращается, но стоит ему прекратить, как в любой момент человек может стать новым пожирателем. Кафоликон – не лечит и не избавляет от болезни, а только сдерживает тот вирус, который уже внутри.

Даже спустя много лет никто так и не смог разработать препарат, который полностью поборол вирус…

Находились смельчаки, которые решали бросить вызов болезни, но их ждала либо смерть, либо обращение. Поэтому с каждым годом желающих рисковать собственной жизнью становилось всё меньше, а потребность в кафоликоне только выросла. Препарата стало не хватать, поэтому теперь люди работают за него, а не только за деньги. Те, кто находится за пределами квадранта, общины получают кафоликон за определённую работу, мне неизвестно какую. Возможно, им выделяют определенное количество за то, что многие из общин борются с пожирателями.

Когда мы с Тоби попрощались с Эллиотом, то легли спать. Мама так и не пришла, поэтому, вероятно, она решила остаться у Кларка.

– Почитаешь?

– Хорошо, но совсем немного, хочется уже спать.

Я включила фонарик и продолжила читать с того места, где остановилась в прошлый раз.

Брат в этот раз отказался засыпать, в отличие от меня, у которой глаза начали слипаться после десятой страницы. Поэтому пришлось прерваться и пообещать, что завтра прочту побольше.

– Всё, Тобиас, теперь спать, – я выключила фонарь и отложила его вместе с книгой в сторону.

Через пять минут, когда я почти уснула, то услышала тихий голос брата:

– Эйви, спишь?

– Нет, – сквозь сон произнесла я.

– Но засыпаешь…

– Засыпаю, – улыбнулась.

– Как думаешь… нам удастся добраться до Фрейзхола?

– Да.

– Ты в этом так уверена, Эйви, – прошептал Тоби, а в его голосе послышалась дрожь, – а как же пожиратели? Я видел их всего несколько раз и каждый раз чувствовал такой ужас… Что будет за пределами квадранта?