Тиарра с тоской думал о том, что после этого задания, если сапфир справится, ему дадут нового напарника, оставив Радана его семейному войори – их нельзя надолго разлучать. С этим трудно смириться. Они с раннего детства вместе. Да и пары, уходящие на задание, тоже всегда неразлучны – если гибнет один боец, второй завершает задание и опускает голову перед предводителем в ожидании ритуала сналла. Но, Тиарра знал, что, если в рабочей паре с нихмиром, Радан погибнет, мастер не позволит новому и ценному бойцу опустить голову под меч. Это первый боец клана, обходящий в возможном будущем правила и традиции их клана. Сапфиру будет многое прощаться, оставляя только рваные шрамы на спине от кнутов и в душе. Мастер никогда не убьёт его.

Убьёт только в одном случае: если нихмир бросит ему вызов.

Дхавал стоял на краю карниза, растерянно сканируя опустевшую пещеру. Женщины, не доверяя ему, переоделись в боевую одежду и, взяв свои повязки и мечи, забрали детей и ушли вглубь пещеры, оставив нихмира в общем зале. Радан сказал быть осторожным. Внимательно изучив весь огромный грот, юноша затушил костры и замер там, где никогда бы не подумал прятаться ни один угзи – посередине зала. Он сомкнул над собой крылья таким образом, чтобы звуки беспрепятственно проникали внутрь, усиливаясь. Воронка чёрных от свежей краски крыльев поднялась верхушкой к закопченному потолку и застыла. Ему не нужны глаза. Он видит всё вокруг сквозь свои крылья и стены пещеры. В руках замерли стопки сюрикенов, на сгибах локтей беззвучно прижаты метательные серпы. Спина между крыльями отяжелела от новых пайкчхиков, тоже покрытых краской, чтобы не выдать владельца блеском металла.

Ему просто надо дождаться утра и возвращения первых бойцов клана с мастером. И ничего более. Мастер просто проверяет его.

Сердце вздрогнуло и тут же усилием воли почти перестало биться. Нападение не заставило себя долго ждать. Едва на небосклоне появился первый из трёх спутников, Дхавал заметил приближение. Лица под масками. Чужие угзи. Их гибкие и проворные тела стремительно втекали в пещеру беззвучной волной и исчезали в тенях. Дхавал не стал их считать – угзи соседнего клана в течение нескольких секунд успели изучить весь главный грот. Один из них знаками указал остальным о дополнительоной пещере вгубине основного грота, пальцами отметил количество скрывающихся там женщин и детей. Несколько тёней настороженно замерли у кокона крыльев, пытаясь понять, что это и услышать пульс или иные признаки жизни. Нет пульса. Нет никакого движения и дыхания. Они видели чёрный конус, вытянувшийся до потолка, будто им что-то накрыто. Схрон? Или алтарь? Но кому может поклоняться Ихелион?

Один из воинов в ужасе успел заметить на верхушке сомкнутые когти крыльев.

– Нихмир! – он не верил собственным словам, в ужасе попятился, оглядываясь на остальных, которые тоже недоверчиво повернулись к куполу.

– С чего ты взял? – донёсся шёпот.

– Это крылья. Там что-то внутри есть. Либо мёртвый молодой урхан, либо живой нихмир…

Крылья молниеносно раскрылись в ускорении, разбив о стены пещеры сразу несколько десятков бойцов. Это было похоже на взрыв. Темный, высокий и гибкий угзи пришёл в движение, настигая своими пайкчхиками и серпами одного за другим воинов, пытающихся оказать сопротивление. Первая кровь ударила в голову Дхавала ослепительной вспышкой первобытной жажды. Крики и хруст костей вызвал в нём странное, будоражащее чувство и в тоже время напугало его. Он не мог остановиться, превратившись в хищника. Он исчезал и неожиданно появлялся в тенях, будто одновременно в разных местах. Его натиск вызвал в рядах угзи неконтролируемую панику. Им приходилось сражаться с нихмирами. Но нихмира-угзи они впервые видели. Воины пытались прятаться в тенях, заставляя сердца замирать, зная, что могут положиться на скрывающую их черноту. Но крылатый нихмир безошибочно вырывал их из укрытий и выбрасывал из пещеры в пропасть. Для него не существовало темноты и тени.

Едва ли половина отряда вернулась в свой клан на дрожащих ногах. Они возвращались с расширенными от ужаса глазами и молча складывали оружие у ног своего предводителя, не смея поднять глаза.

Реффон озадаченно смотрел на своих бойцов. Тренированные годами, тяжёлыми и опасными сражениями и испытаниями, его воины замирали перед ним, срывая повязки и, протягивая ему. Они все просили ритуал. Они не выполнили задание. И не смогут выполнить никогда, раз требовали меч к своим шеям.

– Что там? Почему вы вернулись без голов семей клана “Пещерный зверь”?

– У старого Ихелиона новый угзи. Крылатая тварь, похожая на нихмира или на пса богов. Мы не смогли его расмотреть – слишком быстр. Он видит тьму. Никому из нас его не одолеть. Он видит нас даже тогда, когда мы скрываемся в тени и останавливаем сердца.

Предводитель резко поднялся. Никто не может видеть тьму! Её можно слышать, но не видеть. Что несут его бойцы?

– Их предводитель вернулся?

– Нет. Он вернётся на рассвете.

– Я иду туда сам. Если не вернусь, то Лиррон займёт мое место и уведёт отсюда весь клан. Тварь может стать вашим новым вожаком, потому вы уйдете отсюда. Я не хочу отдавать свой клан Ихелиону.

– Да, мастер, – угзи склонились ещё ниже, заведомо прощаясь со своим предводителем.

Оставив оружие на карнизе, Реффон, не скрывая шагов, вошёл в пещеру соперников и остановился, разглядывая чёрный конус с когтями крыльев на верхушке.

– Я хочу увидеть тебя. Это я послал вырезать весь клан Ихелиона. Кто ты?

Тишина. Дхавал знал, что, дав увидеть себя, подвергнет весь клан опасности. На него начнут охотиться, а значит, пострадают соклановцы. Вождь чужого клана должен остаться здесь. Мёртвым. Тогда его клан навсегда покинет территорию либо принест клятву нихмиру. Пусть увидит. Перед смертью.

Дхавал облизнул истекающие ядом зубы и, поднимаясь, раскрыл крылья.

Феррон разглядывал совсем юного и худощавого нихмира лет шестнадцати с повязкой клана на лице. Всё тело юноши темнело от побоев. Синяки, глубокие царапины и порезы ещё свежие, но явно не после боя с его воинами – они не кровоточили, а бугрились запекшейся кровью. Нога располосована когтями гирда. Что с ним делали в клане? Он пленник Ихелиона? Тогда зачем защищает пещеру? Или его беспрекословный раб? Но как высший чистокровный может быть рабом какого-то кота?!