Лицо наизнанку
Читать

Лицо наизнанку

Прочее

:

классическая литература

,

зарубежная классика

.

Стихи и поэзия

:

зарубежная поэзия

.
Аннотация

Поэма французского поэта, драматурга и эссеиста Т. Тцары (1896-1963), одного из основателей дадаизма, испытавшего влияние таких разнородных направлений в европейском искусстве, как символизм и сюрреализм, писалась в 1938—1943 гг. В это время автор находился в рядах Сопротивления. Написанная энергичным верлибром, изобилующая аллитерациями, ассонансами и неожиданными образами поэзия Тцары – не просто размышления о времени и о себе. Это вечный поиск условий выживания человечности у бездны безумия. В издании представлен текст поэмы с параллельным поэтическим переводом на русский язык, а также статья Н.Л. Сухачева о литературном авангарде периода между двумя войнами, примечания к тексту и указатель имен.

Для филологов и широкого круга читателей.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

Tristan Tzara

La face Interieure

Тристан Тцара. 1952 г.

Издание подготовил Н. Л. СУХАЧЕВ

Лица наизнанку

I

a la racine du village au centre de la duree de pierrej’ai vu la melancolie tricoter la pierretout autour des nids de clartes sauvagesles levres de la peur melees au sommeil du seigleamour dans ta foret amour a tes sentiersla chute d’une hirondelle jeunesse de terre battuetu recueilles les brisures fines brisures d’arbustesoir apres soir noircissent les feuillesqu’as-tu fait de nous hommes aux memoires de verretombees des horloges comme des coups de poignardspolies sous les nuages par les midis a tetes d’epinglesa peine effleurant nos glissantes paroles de talus у корня жилья в средоточии времени камнявидел я, как тоска пряжей свивала камень;ближе к гнездовьям в тиши диких зарницстраха шепот примешан к дреме хлебов1;в твоих лесах любовь, твоим любовь тропинкам! —паденье ласточки, паренье пашни сжатой;сгребаешь сухостой, сухой отстой порубок;из ночи в ночь плотнее тьма в листве;что сотворила ты с нами, людьми, с памятью-склянкой,с курантов стекающей под удары кинжалов2,отточенных полднем о лбы тернистые туч,легко обрывая нашей речи скольженье о склоны3; tu nous tiens a une egale distance de la douceur de vivreet de l’angoissea perdre dans le sable les jours et les jardinsj’ai mis dans l’eau des nuits le sens amer du treflesous l’aile de l’oiseau pliant la taille finiemes annees de fievre les mouettes ont frole leurs garriguesque reste-t-il d’amour des jours de cendre dans la bouchetournent sans pouvoir gagner le port d’attacheles cordages de la lumiere ont pourri dans l’attenteje me souviens c’etait le feu de bois secdans la chambre empruntee a d’autres souvenirset l’amitie gardait encore sa maniere d’etredefiguree vivante aux roseaux du mot trahije me souviens dans la crypte aux sejours de Melusinesle passe se dissout plus vite que le noir ciment de la hainejusqu’aux cintres ou s’arrime la deception de la legendela main tendue en vain morte d’avoir rompu les pontsje ne plains pas je ne juge(—) ты держишь нас на полпути меж сладостью бытияи тревогой,заносит песками наши дни и сады:слов моих с горечью клевера смысл в потоке ночей —под птичьим крылом податлив изгиб острия;лет моих лихорадка! – чайки прочертили гарриги4;что осталось еще от былой любви, вкуса пепла во рту?—отплыли, не ведая порта приписки:в искрах призрачный такелаж истлел в ожидании5;припоминаю пламень в прошлом сухих поленьевв каморке съемной, у иных воспоминаний,когда еще дружба хранила свое естество,искаженное вживе в заросли преданных слов.припоминаю у крипты угрюмой времена Мелюзины6,рассыпается прошлое проще черной злобы раствора,свернулись под сводами чары досужих легенд:повисла рука в пустоте, мосты оборвав, замерла;не жалею ничуть, не виню никого: tout est la assis dans l’enfancele voyageur presse voyageur de fumeelaisse tomber le repos etoile de peu de soustu peux tendre la main amere sur les routesles oiseaux ont deserte leur innocencetout est la assis dans l’enfance couronneela surprise a chaque tournantl’aube passe passe l’amitie comme l’aubesur la solitude de l’ile fondee en moi-meme c’est l’amourseul au feu de la solitude perceptible seul a seulparlant a l’inconnu par la voix des miroirsque chacun s’y reconnaisse et personne ne se retrouvetel la subtile fumee des vallees tu cours la campagnecouvrant d’une certitude atroce le caillou de l’anneeque je suis plante au milieu du pays lourd de moussetrop de mort amassee sur le parcours de nos patiencesautour de nous matin tu deposais tes oeufs secretsdesespoir ou ravissement qu’importe faim joyeuse(—) все там, уселось в детстве,странник, в погоне за грезами странник,пусть рухнет покой твой созвездьем грошовым:можешь в горечи руки дорогам вослед протянуть,их безлюдью наивному в щебете птиц7;все там, уселось в детстве в венце из цветов8:изумление с каждым возвратом;угасает заря, за нею дружба проходит,затерян во мне одиночества остров, и только любовьодна-одиношенька у очага в своей одинокостис кем-то беседует голосом темных зеркал;пусть каждый себя узнаёт и никто не узнaет! —так легкая дымка вползает в долины, поля обегая,туман зримой жутью опутал булыжники лет:пусть окажусь я в краю том пены гнетущей;много мертвого в нас накопилось с годами терпенья,снова утро привносит смутных надежд посев —безразличье, восторг ли? – неважно: священнаяжажда! — voulaient-ils vivre ceux que la mort a jetes nusen tas ecorches parmi les epluchures de l’espaceelle m’a laisse hors de son cercle etroittoutes les raisons de m’enfoncer dans l’acier de son flancetaient pres de moi comme du gibier frappe par la lunea force de serrer de broyer d’userla vie m’est apparue radieusel’ami est mortla maison desertequi chante sous les briques entassees ou un coeur de braisevit de pierre en pierrele vent n’y passe plusune femme m’a parle tendre et violentela vie vint a passer de nouveau devant mes levresavec son gout de purete avec l’oubli du tempsalors le feu partit entre les hommesEspagne mere de tous ceux que la terre n’a pas cesse demordredepuis que dans la mort ils ont cherche la cruaute de vivrela for ce du soleil aux poutres des vieux pains жаждали выжить ли те, кого сплюнула смертьгрудой ободранных тел, шелухой по полям? —я из этого выпал порочного круга,хотя угрожало вплотную жало стальное:дичь, пронзенная насквозь сиянием лунным;в силу давленья, мельченья, привычкибыла для меня искрометною жизнь:друг умер,очаг опустел;чья звучит песнь среди груды камней, где угольев пульстрепет от камня к камню,где ветер замер?настойчив был и нежен голос женский —вновь дуновение жизни ловлю губами,привкус ее чистоты и времен забвение;но снова лица опаляет пламень:Испания – мать всех, кого от века гложет земнаятвердь9,с тех пор, как смерть взыскуя, жизнь жестокой стала;ярость солнца в хлеба черствой корке;
в официальном магазине Литрес

Без серии

Лицо наизнанку