il n’y a pas de sourire qui n’ait fondu en sangles cloches se sont tues les yeux ecarquillesce sont des poupees d’horreur qui mettent les enfants au litl’homme s’est depouille de la misere des motsles champs montrent leurs crocs les maisons eteintescelles restees debout dont les linceuls sechent au soleildisparaissez images de pitie sous les dents denudeesles betes font sonner la monnaie des traitresque la ronce hideuse du sabre entre dans la villeet il n’y a plus de rire qui ne soit une roue de feules pleurs ont efface la pudeur des femmesavec des feuilles de lierre avec l’eclat des mortssilence soeur de lait silence a la mortsilence fait de silence dans le berceau des braspartout le vide des yeux que personne ne sachela tendresse tourne en rond autour d’un bloc de levrestel fut le sort de l’homme je l’ai vu plus palea la tombee du jour qu’un fruit tombe a terre(—)не стало смеха, рожи малюет щедро кровь,колокола молчат, немеют взоры —гримасой жуткой куклы10 баюкают детей,предсмертный ужас обнажил словес бессилье;поля – владенье крыс, мертвы глазницы окон,и тех, кто выстоял, на солнце сохнет саван;скорбь сострадания скрыло зубов оскалом —ботала стад звенят серебреников звоном;скребущий звук штыков пускай пронзает город;не слышно смеха – всё в огненном кольце,орошена слезами жен стыдливость:могильный плющ и всплески эха смерти;молчание, молочная сестра молчанью смерти,молчание родит молчанье в колыбели рук;сплошь пустота в глазах – что в них, никто не знает;нежность кругами стынет у сжатых губ;такой была судьба людей – я видел самый бледныйлик их на склоне дня: так бьется о землю плод;et j’ai mele ma voix aux flammes eparses et duresdont souffle apres souffle on elevait dans l’ombreun mur pour proteger le silence de marbrepasteurs venant des blancs troupeaux de signes eternelsvieillards recroquevilles dans les langes des sillonsenfants ivres de merl’amour et la beaute autant que grains de sablebatisseurs de vergers de champs de visionsporteurs de fardeaux legere est la peinequ’importe la douleur dont on connait le nomquand le sens brille plus fort que l’eclat de la vie memepetri d’amour de fuites insenseesla toile d’araignee laisse echapper son fruitbatisseurs de villes millenairesvenus des libres etendues de la maree des enfantsl’homme se souvient encore des pas de feuilles mortesdevant le taureau de minuit agitant Je foin des violentescroyancesle mepris sur la corolle gainee de sa dallesous le sceau des orties et des loques de printempsсвой голос я смешал с дыханием палящим,чтоб вздох за вздохом поднималась теньюстена покоем мраморным молчанью;пастыри стад белорунных11 – знамения вещие,старцы седые в долгих морщинах рыхлых борозд,опьяненные морем дети,красота и любовь, и крупицы песка,искусники садов, манящих миражей,носители легкого груза и тяжкого бремени,что значит печаль, когда ее знаешь в лицо,когда смысл опаляет страшнее, чем жизни проблеск;окаменев из любви к бессмыслице бега,паутина печали упустила свой плод12;строители древних селений,пришедшие с вольных просторов детства приливов;человек еще помнит поступь мертвой травы,развороченной топотом бычим, необузданной верыростки,презрение к хрупкому хрусту стеблей,лоскутья весны на крапивных полях;les nuages cailles au rebours des troupeauxet deja ton langage de plomb deshabille le mondenef du soleil coupant les draperies de la pluiema force aveugle m’a porte loinj’aurais eu la clarte pour moisur la route de Joigny au soleil enlaceque suis-je a l’abri d’une apparence en marcheonze ans de mort ont passe sur moiet la bruyere n’a pas attendu le prix de sa fouguen’a pas attendu la recompense de son calmepour signifier a la vie les pompes du renouvellementtandis que reche ecorce montagne de rafalesj’ai depasse en course l’immortalite de l’illusionfolie de l’attente au faite de ce qui futet qui jamais ne fut jamais d’acier jamais de ventrien ne bouge hurlez questions plus dures que les attentesles portes sont des mursdefaites-vous lisses cretes glissez le long des givres(—)но густеют уже облака встречь стадам,вот и капели свинцовая речь обнажает природу,солнечный свод отсекает завесу дождя —далеко увела меня сила слепая;я еще не успел осознать до концана пути в Жуани13 в путах ясного солнца,как я мог под опекою случая выжить:смерть одиннадцать лет была рядом со мной,но вереск не принял цены ее страсти,награды не принял за долготерпенье,чтоб жизни доверить восторг обновления,пока на шершавом от шквалов скосе скалыя оставлял, уходя, бессмертье иллюзий;безумие – ждать появленья былого,чему не бывать никогда; ни стали, ни ветруне стронуть ничто: вой вопросов сильней ожиданий;врата стали стенами;склоны, лощенные льдом, к чему вам скользитьв лощину:il n’y a qu’une transparence la nudite de la douleuret tu es la visible dans l’enfance couronneela solitude a chaque tournantce ne sont plus des chateaux d’Espagneque les enfants arrachent au pouvoir des pentesmais les os colles a la terre d’Espagneprecoce qui remplace la douceur maternellej’ai embrasse le moellon natal a la limite de la vieMadrid fleur entre la fleur des eternellesdouleur jamais plus ton nom ne devrait etre prononcetu as pris sur les berges de l’etre l’air sauvagede l’indignite du couteau sur la gorgequ’est donc le chant pleureurqui empourpre les couches livides des amants separesmort dont on a paye le tempsservante de la roche affameeje viens du haut des sources incomprehensiblesavec de disparates memoires trainant apres moi(—)там лишь одна очевидность этой боли нагой;зримо там все, словно в детстве в венце из цветов —одиночество с каждым возвратом.нет, не испанские замки отнынедетворе отрывать вдоль песчаных склонов14,но костяки, что прильнули к земле испанскойдо срока – нет им иной материнской ласки;к родимому припал известняку и я на склоне лет15,Мадрид – среди цветов цветок нетленный;боль! твое имя не вправе звучать никогда;над обрывом крутым бытия ты вобрала дикий порывунижения, к горлу приставленной стали;что несет причитаний надрыв,обагряющих ложе пустое разлученных влюбленных? —они своей кровью омыли чассмерти под алчущим камнем;я иду от истоков невзрачных, с верховий,влача за спиной клочья рваные памяти,
