Наннина зашла за ней, как и обещала, после обеда.

– А кто нас будет сопровождать? – поинтересовалась дочь Великолепного.

В ответ флорентийка, голова которой была покрыта платком, громко фыркнула:

– Это богатые девушки выходят из дома только в сопровождении своих воспитательниц.

– Впрочем, – тут же добавила она, – я могу попросить своего жениха.

Едва они вступили на рынок, как у Лоренцы разбежались глаза. Чего тут только не было! Горы апельсинов, винограда, персиков, голубей, молочных поросят и ягнят, не считая рыбы. Кроме того, поражало количество лавок, торговавших сукном, лекарствами и пряностями – традиционными товарами флорентийцев. Тут же находились ремесленные мастерские. Причём многие мастера в это тёплое время года работали прямо на улице под небольшими навесами. Особенно радовали глаз картины живописцев и изделия ювелиров, которые по желанию заказчика могли вызолотить кубок, нанести гравировку или резьбу и сделать новую оправу для драгоценного камня.

– …мои кинжалы гораздо крепче турецких и красивее ломбардских! – расхваливал покупателю свой товар мастер.

– Антонио! – окликнула спутница Лоренцы сидевшего под навесом молодого человека с молоточком в руках, перед которым стоял раскалённый тигель и лежали щипцы.

Представив Лоренце своего жениха, Наннина спросила:

– Ты можешь отпроситься у своего хозяина, Антонио, чтобы показать мадонне город?

– Попробую, – кивнул тот.

Вдруг до их ушей донеслось:

– Вы – порода свиней! Вы погрязли в языческом блуде! Вы извращены во всём: в речи и в молчании, в действии и в бездействии, в вере и в неверии! Церковь, смрад от которой поднимается до самого неба, умножила свои блудодеяния во вселенной, превратилась в дом терпимости!

Эти слова выкрикивал низенький человек с козлиным профилем в нахлобученном капюшоне и дырявом плаще доминиканца. За ним следовали ещё два монаха с обмотанными вокруг головы концами капюшонов и кружками для подаяния в руках. Их тотчас же окружила толпа. Монеты щедро сыпались в кружки, в то время как многие из присутствующих пытались пробиться к странному проповеднику, чтобы поцеловать его руку или хотя бы край обтрёпанной сутаны. При этом кое-кто повергался на землю и самозабвенно бил себя кулаком в грудь.

– Государи сластолюбивы, жадны и горды! Они обирают вдов и сирот, притесняют народ! Дворы сделались гнездом всех развратников и преступников, там зловредные советники сосут кровь из народа, там философы и поэты при помощи всякой лжи производят до самих богов происхождение государей! – потрясая крестом и брызгая слюной, продолжал вопить монах.

– Кто это? – дёрнув Наннину за рукав, спросила Лоренца.

– Это фра Джироламо Савонарола, настоятель монастыря Святого Марка, – ответил вместо неё подоспевший Антонио. – Он родом из Феррары. Раньше никто не мог проповедовать во Флоренции больше двух Великих постов подряд, не надоев всем. А фра Джироламо слушают уже несколько лет.

– Но зачем они это делают? – девушка с отвращением указала на валявшихся в пыли людей.

– Потому что фра Джироламо – святой, – попытался объяснить ей молодой человек. – Говорят, что один ростовщик под его влиянием возвратил назад неправедно нажитые деньги – несколько тысяч флоринов.

– Неужели это правда? – усомнилась Лоренца, не видевшая ничего необычного в этом монахе в грязной сутане.

– Я был знаком с одним миниатюристом, которого обратил фра Джироламо, – заверил её Антонио. – Он принял монашество под именем фра Бенедетто. А до этого считался одним из самых модных щёголей. Если бы ты знала, мадонна, сколько мускуса и духов употреблял он тогда!

Как догадалась Лоренца, жених Наннины был поклонником Савонаролы. Однако не все окружающие разделяли его восторг.

На месте Пьеро я бы давно выгнал из города эту старую клячу фра Джироламо! – громко произнёс кто-то из группы стоявших неподалёку щёголей, в сторону которых поглядывала Наннина.

– Вот и помоги ему, мессир Лоренцо, ведь сеньор Пьеро – твой родственник! – со смехом поддержал его другой.

– А, может быть, Медичи просто боятся этого феррарца? – высказал предположение их приятель.

– Зато я, Лоренцо Торнабуони, никого не боюсь! – глаза первого незнакомца недобро блеснули. – Этому монаху нужно устроить хорошую взбучку!

– Успокойся, мессир Лоренцо! – попытались утихомирить его друзья. – Если твои слова услышит кто-нибудь из этих одержимых, то тебе даже Пьеро не поможет. Сейчас сила на их стороне.

– Но так будет не всегда, – возразил Торнабуони. – И тогда Савонаролу не спасут никакие чудеса!

Между тем монах перешёл от обличения церкви и власть имущих к призывам:

– Долой бесполезные книги! Долой фальшивое красноречие, фальшивую красоту, фальшивую науку, которая питается лишь гордостью! Долой Рим! Долой церковь! Долой веселье, долой всех, кто живёт в веселии, кто живёт весельем! Прекратите игры, прекратите балы, закройте трактиры! Теперь время рыданий, а не праздников. Готовятся великие бичи! Италия станет добычей иностранцев. Будет страшное смятение, война после неурожая, чума после войны, будут слушать одного варвара на этой площади, другого на другой, народы будут раздавлены, все люди потеряют рассудок!