И так во всём: и в быту, и в близости, и в мечтах.

Беременность проходила непросто, и я часто сидела вот так у океана. Моё тело выросло слишком быстро, и во время вынашивания ребёнка оказалось, что есть нюансы.

Моя бабушка-учёная и Варен изобрели особый коктейль микроэлементов, который мне приходилось вводить себе ежедневно, иначе была чудовищная слабость, едва позволявшую мне встать, а потом я почти всё время проводила в воде.

Яра очень переживала. Её опыт родов заставлял её очень тревожиться за меня. И когда время появиться ребёнку на свет пришло, Лили рассказала, что Яра прыгнула в океан и унеслась стрелой так далеко, что её не могли найти почти сутки, пока отец не отыскал её плачущую где-то на небольшом острове и не сказал, что всё прошло хорошо, и что я и малыш в порядке.

Она потом пришла и долго просила прощения, что её не было рядом, но я совсем не обижалась. Какой бы она не казалась сильной и стойкой воительницей, Яра тоже боялась. Ей тоже было страшно. И боялась она за меня.

После рождения Клира она сказала, что должна победить это внутри себя.

— Я не пережила первые роды, но переживу вторые. Я всегда возвращаюсь в своё слабое место, чтобы залатать дыру.

И вот тут она уже заставила поволноваться всех нас, потому что уже через неделю они с отцом объявили, что ждут ребёнка. И чем ближе было к родам, тем напряжённее казались Тайен и отец.

Но я почему-то была спокойна. Была уверена, что скоро у меня родится сестра, а Яра сможет насладиться материнством в полной мере. Казалось, что образ той воительницы, умытой в крови врагов, с бешеным взглядом и решимостью в нём, и вот этой женщиной с белоснежными волосами, которые трепещет бриз, держащей младенца и тихо поющей ему колыбельную — совершенно, просто немыслимо не сопоставлялся.

Но она справилась, и теперь мы с Эллиотом наблюдали, как Клир и Эрия вместе с детьми Тайена и Лили плескались на берегу океана, ныряя, словно рыбы. Она смеялись, играя в какую-то игру, и их смех заставлял улыбаться и меня.

— Хочешь к ним? — внезапно спросил Эллиот. — Согреемся.

— К ним? — рассмеялась я. — Ну точно нет. Они же нас обрызгают, а я только высушила волосы.

— Ну же, Дафна, — внезапно в моём муже проснулось игривое настроение. — Ни у тебя, ни у меня не было детства. Почему бы нам не наверстать хоть немного вместе с Клиром? Давай!

В его глазах зажёгся огонёк, и я уже знала, что он от идеи не откажется. Затащит в воду, даже если я попытаюсь убежать. Эллиот хоть и не был кроктарианцем, воду полюбил так, словно родился с этими генами океана.

— Пошли! — он столкнул с меня накидку и потащил к воде, на ходу снимая рубашку и давая мне возможность полюбоваться его идеальными мускулами.

Едва вода коснулась моей кожи, мои спириты тут же вспыхнули ярко, по всему телу пробежала дрожь предвкушения, и я с наслаждением нырнула. Намокшие волосы больше меня не беспокоили. Мы веселились и смеялись с детьми в воде, потом они начали просить Эллиота подбросить их, но первой он решил подбросить меня.

Мы ведь действительно оказались лишены детства. Не прожили его. Я — потому что была похищена и за несколько лет выращена в капсуле, он — потому что Альянс убил всех, кого он знал и с жестокостью воспитывал в нём солдата с малых лет.

Но сейчас ведь никто не мешал нам урвать у жизни хотя бы частичку своего потерянного детства?

Мы веселились. Смеялись, брызгались водой вместе с детьми. Мы старались делать это чаще — и на следующий день, и потом.

Мы были счастливы.

Кроктарс принял нас своим оранжевым небом и тремя солнцами, своими необъятными, тёмными, как космос, океанами.

Он подарил нам ощущение дома — утерянного для меня, и когда-то уничтоженного для Эллиота.

Всем нам нашлось здесь место.

Яра вернулась к службе и возглавила военное ведомство. Шейн нашёл себя в отделе техобеспечения — он хорошо разбирался в технике, ещё на Земле, когда они жили с Лили, отец занимался ремонтом мелкой техники.

Лили и Тайен правили планетой, слаживая её работу, как единого организма.

Тайен не раз звал Эллиота к себе в военные помощники, и Яра поддерживала предложение брата, но Эллиот отказался. Он больше не хотел прикасаться к оружию никогда без нужды, и вместо этого предпочёл… преподавание. Да, это было сначала странно и непривычно, но когда я увидела, как он тренирует детей, я внезапно рассмотрела в нём совсем другого Эллиота.

Этот не был покалеченным ребёнком, не был смертоносным воином, он был наставником, был тем, кто понимал жизнь и мог о ней рассказать детям.

И он был счастлив в этой роли.

А ведь роли в жизни могут меняться. Я, когда-то одинокая сирота и беглянка, теперь имела огромную семью — людей, которые любят меня. А Эллиот, каравший своей рукой по приказу тиранического режима, теперь протягивал эту самую руку детям, чтобы поддержать их в спорте или громко поаплодировать, когда у них получалось.