– Нет, Артур, медведи в Москве не водятся. Разве что в зоопарке. И ружье я тебе не могу купить. Его можно только с восемнадцати лет.

– А нам столько?
– Паша показывает четыре пальца.

Киваю. Артур уже знает числа до двадцати и может складывать и вычитать. Паша - нет.

– Это мне еще 14 лет ждать?
– ужасается Артур.

Опять киваю.

– Ладно, тогда в зоопарк пойдем. Просто на медведей посмотрим, - не сдается он.

– Сходим обязательно. В Москве очень большой зоопарк.

Все время жду, что в аэропорт ворвется тетя с людьми из опеки и заберет у меня моих мальчишек. К счастью, это только мои фантазии. В назначенное время мы садимся на борт, занимаем свои места. Сыновья сразу же после взлета засыпают. Да и меня побеждает неспокойный сон, в котором за мной постоянно кто-то гонится. Я несколько раз просыпаюсь, озираюсь, вижу макушки своих спящих детей и снова засыпаю.

По прилете нас встречает весенняя Москва. Я - дома. Несмотря ни на что меня охватывает эйфория, когда я ступаю на родную землю. Как же хорошо! Я уже думала, что этого не случится. И снова такси. И мой дом, в котором прошло мое детство. Еще очень рано. И прохладно. Дети кутаются в тонкие курточки. В Германии теплее. Привычный двор встречает меня начавшими зеленеть деревьями, накрапывает небольшой дождик, от чего воздух кажется необыкновенно чистым и хочется дышать полной грудью. Что я с упоением и делаю. Я - дома! Эта мысль звенит во мне, заставляя улыбаться, просто так, без причины.

Я крепко сжимаю в руке ключи и вместе со своими детьми подхожу к двери в подъезд. Она практически не изменилась. Только вот ключ от домофона не подходит. Наверное, сменили. Все же прошло пять лет. Положение спасает женщина, решившая ни свет, ни заря выгулять свою маленькую, пушистую, рыжую собаку, которая негостеприимно тявкает на нас. Зато мы попадаем в подъезд. А затем и на нужный этаж. Тут чисто. Ни похабных надписей, ни пустых бутылок, ни окурков и шприцов. Стены окрашены зеленой краской, а на лестничных площадках стоят горшки с цветами. Все, как я помню. Бедно, конечно. Но это неважно. Для меня, так точно. Особенно, когда я подрагивающими руками пытаюсь открыть замок входной двери собственной квартиры. Который не открывается... Меня потихоньку охватывает паника. Почему я не могу попасть домой? Я же все это время высылала соседке деньги, чтобы она присматривала за квартирой. Мысли, одна страшнее другой, роятся в голове, перекрывая кислород. Что могло случиться? Я уже ничему не удивлюсь. Но чтобы не случилось, я все исправлю. Без жилья я не останусь!

– Мам, не открывается? Может замок сломался? Ведь тебя давно здесь не было, - замечает невыспавшийся Паша.

Артур выглядит не лучше. И я сама, конечно, тоже. После таких потрясений нам нужен душ, горячий, сытный завтрак и полноценный отдых на кроватях. Неужели я так много хочу? Откуда все это на мою бедную голову?

– Алиса?
– раздается за спиной знакомый голос.

Я медленно оборачиваюсь, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. не может этого быть! Не бывает таких совпадений. Это как бомба упавшая десять раз подряд в одну и ту же воронку.

Но я вновь слышу настойчивое:

– Алиса?

И встречаюсь со своим прошлым лицом к лицу.

Алиса

Я сразу же узнала голос. Но что-то глубоко внутри требует повернуться, чтобы видеть. Мне это необходимо. Я поворачиваюсь медленно, надеясь, что мне показалось, что как только я обернусь, все рассеется, будто мираж.

Однако, этого не происходит. Потому что стоит мне повернуться, я встречаюсь глазами с Борисом. Вот так просто. После нескольких лет. У меня не слабнут колени, не потеют ладони, не нарастает шум в ушах. Я только смотрю, не в силах отвести взгляда. Изменился, возмужал. Стал еще выше, шире в плечах. Черты лица резче, взгляд шоколадных глаз острее. Но это он, моя первая неправильная любовь. И отец моих сыновей.

Он тоже смотрит Но по-другому. Жадно, голодно. Так, как будто бы уже раздел меня и запустил руку мне между ног. Его взгляд заставляет вспыхнуть щеки. Тело бросает в жар. И я не выдерживаю. Прерываю зрительный контакт, отвожу глаза.

Не надо этого всего. В прошлый раз это плохо закончилось. Я, по-прежнему, не ровня ему.

– Я искал тебя, - три слова заставляют меня снова поднять глаза.

Я словно разгадываю какой-то трудный кроссворд. Врет? Или же нет? И в любом случае что это меняет?

Вспоминается последний раз, когда мы видели друг друга. Его отношение к моей беременности. К детям вообще.

– Мам, а кто этот дядя?
– Артур дергает меня за руку.

Боже! Я почти забыла, что рядом мои дети. Наши.

– Ты его знаешь?
– с другой стороны меня тянет за рукав уже Паша.

Харламов похоже тоже ни на что больше, кроме меня, не смотрел. Сейчас ему открывается полная картина. И он застывает на месте, только глаза бегают. Туда- сюда. Туда- сюда. То на детей. То на меня.

Вот теперь мне делается нехорошо. Хочется присесть и попросить накапать корвалола. Проблема в том, что садиться некуда. И капли накапать некому. Борису, похоже, тоже нужна будет порция. Корвалола.

– Мам, так кто это?
– мои двойняшки требуют ответа уже хором.

Им нет дела до того, что все мы оказались в эпицентре шторма. Они об этом даже не подозревают. Нужно что-то ответить. Память подбрасывает мне картинки из прошлого, одну ярче другой. И все они слишком болезненные. И во всех мои дети не нужны своему отцу.