— Вояка, — сказал он. — Спился, бедолага, без дела…

— Так, выходим, — быстро среагировал я. — София, запрись изнутри и жди.

— Разберусь, — усмехнулась она.

Наш знакомый Калиныч обернулся, показал на нас рукой, причем выражение его лица мне не понравилось… Не могу сказать, в чем проблема, просто древнее чувство рептилии подсказало.

— Здравствуйте! — громко поприветствовал я «драгоценного кореша». — Меня зовут Вадим, в училище сказали…

— Ах ты, падаль! — отчетливо произнес Маслов-старший. — Ты мою Танюху обрюхатил?

Вот это новости!.. Похоже, эффект испорченного телефона в действии: отец девушки явно не так понял легенду, переданную собутыльником. И плевать на подробности — кто первый рот раскрыл, тот и виновен, по его мнению.

Отпихнув едва не свалившегося наземь Калиныча, Толян попер на нас ледоколом, и пусть его глаза посылали друг друга на восемь сторон света, двигался он вполне уверенно.

Ух! Пудовый кулачище просвистел мимо лица Сани, бросившегося наперерез, тот успел увернуться и попытался применить какой-то захват. Но Толян буквально смахнул его, словно назойливую муху, и это с учетом габаритов нашего друга выглядело внушительно. Что ж, чем больше шкаф, тем громче падает — старая истина…

— Таня дома? — спросил я и поставил блок, принимая удар Маслова.

Твою мать! Как кувалдой треснул! Саня набросился на него сзади, вновь попытался скрутить, крикнул Озику, чтобы не стоял столбом, и повис на плечах пьяного здоровяка.

— Суки! Твари! — орал тот. — Порешу, нах! Дружков собрал, ссышь один? Подойди, сученыш, я тебя в бараний рог скручу, гнида!

Изрыгая потоки ругательств, он опять попер на меня, отпихнув ногой Озика, будто щенка. Саня, вцепившись в него, как клещ, пытался свалить, но тщетно. А я подумал, насколько жутко должно быть Тане и ее матери, когда эта горилла буянит под градусом.

— Стой! — крикнул я, поняв, что биться с ним сложно, и лучше просто уворачиваться. — Где Таня? Она дома? Ее в училище потеряли!

— Работает Танька! — прорычал Маслов. — На работе она, на набережной!.. У Камня!

Так, что-то уже наклевывается… И это что-то, увы, печальное.

— А ну, успокойся! — Сане все-таки удалось изловчиться, выкрутить мужику руку и попытаться повалить его на землю.

Блин, вот последнее, чего хотелось, так это драки… Это даже хуже, чем когда Озик предлагал Сане перелезть через забор.

— Толян, кореш, держись! — я забыть успел про Калиныча, а тот, собрав все свои пьяненькие силенки, набросился на Саню, обхватив его подобно обезьяне, и полетел на землю, увлекая с собой парня.

Озик грохнулся следом, когда глупо и отчаянно попытался довершить начатое Саней. Что ж, уже натворили дел, куда деваться…

Я совершил левой рукой обманный маневр, а правой, дождавшись, когда Маслов на него поведется, сунул ему кулаком в челюсть. Тот замер, но больше от неожиданности.

— Да стой ты!.. — начал я и тут же мысленно махнул рукой.

Рядом, обдав грязными брызгами клубок дерущихся Саню с Калинычем, затормозил «Форд Эскорт». Белый с коричневой бахромой налипшего грунта — машина для этих времен вполне себе приличная, но неухоженная.

— Вы че творите тут, а? — раздался голос, захлопали дверцы машины.

Маслов отвлекся, и я воспользовался моментом. Удар, и здоровенный мужик, пошатнувшись, осел прямо в грязь. Это его отрезвило, и вовремя, а то неизвестно, до чего бы дошло.

— До**ался, что ли? — ко мне подошел парень лет двадцати пяти, может, чуть старше, и указал на сидящего в луже Маслова.

— Почти, — кивнул я, пытаясь успокоить дыхалку. — Дочь у него пропала, а он синячит без просыху.

— А че ты его не урыл?

Интересный вопрос… И что на такое ответить?

Рядом встал еще один парень, точная копия первого. Причем только сейчас мне бросилась в глаза их странная внешность — кожа розовая, шелушащаяся, волосы ослепительно белые, как у Таргариенов из «Игры престолов», но глаза красные, будто кровавые. Альбиносы! Еще и близнецы — впервые такое вижу. Что-то как будто бы шевельнулось в глубинах памяти, но тут же затихло, выскользнув, словно угорь в иле.

— Опять нажрался, дядь Толь? — еще один голос.

К нам со всех ног спешил коренастый парень в армейском бушлате, чем-то напомнивший мне Валерку. Такой же бритоголовый румяный колобок с неуловимо сельскими простодушными чертами лица.

— Здоров, парни, — он подбежал к нам, начал поднимать Маслова, который что-то бессвязно бормотал, уже мало напоминая безжалостную машину для убийства. — Все нормально, никто не пострадал? Его после Афгана кроет…

— Лан, Жорик, поехали, — сказал один альбинос другому. — Сказал же, без нас разберутся.