Она садится в машину. Засовывает в карман маленькую коробочку, ничего не получается.

– У вас сумки нет? – раздраженно спрашивая я. – Что вы всё в карман суёте? Хлеб тоже там носите?

– Нет, - она удивленно смотрит на меня. Глаза её стали чище, прозрачнее, шире. Теперь я даже могу определить их цвет - нефритовый.

Точно. Именно такого цвета было ожерелье на шее Пенелопы Крус. Она лучезарно улыбалась с обложки женского журнала. А Танькин указательный палец настойчиво тыкал в загорелое лицо актрисы. Ожерелье было массивным, в несколько рядов, камни крупные. Невольно залюбуешься такой красотой. Пенелопа сияла, а Танька злилась и завидовала. Завидовала она испанке, а злилась на меня за то, что я не спрашивал её о зигзагообразном колечке на том самом указательном пальце.

Чего ждут эти бабы? Что им надо? Чтобы ревновали их к каждому столбу и заваливали подарками? Нет, это не ко мне. Кольцо, скорее всего, было от её начальника Бориса Борисовича, совет им да любовь. Что касается ожерелья, то его бы я точно не купил. Тем более для Таньки.

Танька всегда была по случаю, если так складывались обстоятельства. Мы не встречались в общепринятом смысле. Мы просто встречались.

Что-то белое падает между сиденьями, как оказалось, квитанция из оптики.

– Э-э-э,- не понимаю я.

– Элеонора Ножкина, - подсказывает девушка.

– Элеоножкина.- Невероятно! О чем только думали её родители?

– Элеонора Ножкина,- терпеливо поправляет она.

– Никогда не представляйтесь таким образом, - умничаю я. – У людей это будет вызывать замешательство.

– Я привыкла. Но обычно меня зовут Эля.

– Уже легче.
– Я возвращаю ей квитанцию, - Вам домой?

– Да. Надо вещи собрать для бабушки и отвезти в больницу, - её глаза моментально наполняются слезами и становятся огромными! Чистейшие нефриты таких размеров мне точно не по карману.

Я решил доиграть в джентльмена и потерпеть её ещё немного, но это было сложно. Правда.

Всю дорогу она вздыхает и всхлипывает, всхлипывает и вздыхает. Надоела до жути. Хочется включить радио, но боюсь весёлой музыкой оскорбить её чувства. Как выйти из этого тупика?

Она заходит во двор и снова пропадает. Можно я передумал и уехал домой? Можно у меня возникли дела? Можно было, в конце концов, не останавливать мою машину? Кинуться на другой капот? Я ведь помню, что передо мной проезжала красная «Мазда».

Почему я должен таскаться с этой чокнутой туда - сюда? Я завожу машину и двигаюсь задним ходом, и тут скрипит калитка, Элеонора Ножкина пожаловала. Уродская кофта с её плеч исчезла, вместо неё появился какой-то оранжевый балахон - впору «01» вызывать. Она себя в зеркале видела?

Прикусив безразмерную губу, она непонимающе глядит на меня.

– Что вы стоите? Садитесь уже! – мама учила меня вежливости, но получается у меня не всегда.

– А куда положить багаж? – уточняет девушка.

Я замечаю рядом с ней дорожную сумку, коричневую, в обезьянках с бананами. Ей в больницу или в аэропорт? Я молча заталкиваю чемодан в багажник и, наконец, нажимаю на газ.

Моя новая знакомая выходит у ворот ЗИПа. Колёса дурацкой сумки тарахтят по плиткам тротуара. Ржавые кудри на поникшей голове выбились из непонятной прически. Передо мной грустный клоун, и ожидает его вовсе не представление.

<p align="center">

Эля

Этот человек обескуражил меня своим замечанием! Разве я не говорила ему спасибо? Кажется, всю дорогу, держа бабушку за руку, я твердила это слово. А я точно благодарила его?

Ладно, есть более важные дела. Надо думать о бабушке, она мне дороже всех. Я вхожу в палату, её глаза уже открыты.

– Бабуля! – я обнимаю её изо всех сил и прижимаю к себе. Если бы я могла, то прямо на руках отнесла бы её домой.

– Моя девочка, - вздыхает бабушка. – Радуешься, что избавилась от меня на время?
– она мне подмигивает!

– Никогда так не говори. Никогда. Напугала меня до смерти. – Я глажу её по голове, по щекам, беру её руки. Мне необходимо чувствовать её тепло, знать, что она жива.