Подходим к машине, покрытой камуфляжной сеткой. Механик докладывает подполковнику о проделанной работе. Витошников надевает парашют, молча забирается в кабину, долго проверяет приборы и наконец запускает мотор. Дает газ один раз, другой, третий и, убедившись в хорошей работе мотора, выруливает на край поля. По радио запрашивает разрешение на взлет. Я тщательно осматриваю взлетную полосу и, убедившись, что она свободна, отвечаю:

– Все в порядке, можно взлетать!

По звуку мотора определяю, что все идет нормально. Взлет прошел хорошо. Летчик убирает шасси и набирает высоту. Две тысячи метров. Мы все внимательно следим за полетом - механик, оружейник, комиссар, солдаты охраны и я с микрофоном в руке.

– "Ласточка"! "Ласточка"! Тридцать минут в полете... Как меня слышите?

Не отвечает. Может, отказало радио?

– "Ласточка"! "Ласточка"! Горючего осталось только на пять минут!

Самолет летит на высоте четыреста метров над полем. Вираж, заход, поворот, снова вираж...

– Что-то случилось, - говорит комиссар эскадрильи.

– Почему он не отвечает?

Из гнезда выходит лишь одна "нога".

– Что-то случилось с шасси!

Когда самолет находится над посадочным знаком "Т", из гнезда выходят две "ноги". Выхлоп черного дыма - и мотор останавливается. Управление этим самолетом весьма сложно, тем более если летчик на нем впервые.

Витошникову не удается выбрать прямую и самую длинную площадку на поле. Он пытается посадить самолет на большой скорости, но когда опускает закрылки, самолет "скачет" в воздухе и снижается вне поля на полотно железной дороги. Самолет летит по рельсам, несколько раз подпрыгивает и ударяется о землю. Подполковника Витошникова с тяжелым ранением головы отправили в госпиталь.

Так шли дни за днями. Самолет снова отремонтировали. Патрульные полеты вели: капитан Л. Г. Ампилогов, командиры второй и третьей эскадрилий лейтенант Воронцов и старший лейтенант Финогенов - на самолете И-16; Бланко, Бельтран и я - на "миге". Тренировали тех пилотов, которые еще не летали на "миге". В полк прибыл новый командир - майор Халютин. Подтянутый, серьезный. Говорит отрывисто и четко, но умеет и пошутить. Сегодня в столовой после полетов он подсел к нам. Девушка накрыла на стол, принесла обед.

– Знаешь, - сказал я Бельтрану, - я заметно поправился после того, как сюда прибыл. По-моему, это скорее санаторий, чем воинская часть.

– Почему тебе положили так мало мяса?
– вдруг спросил майор.

– Почему мало?!
– Я думал, он шутит.
– Мне и половины этого хватило бы.

Однако майор уже спрашивал официантку:

– Где дежурный по столовой?

Подошел дежурный по столовой офицер Никулин.

– Какие нормы у испанцев в столовой?

– Как и у всех других, - ответил тот, немного удивленный вопросом.

– А у меня?

– Та же норма!

– Тогда почему такая разница в порциях? Сравни-ка сам!

– Извините, товарищ майор. Здесь, наверное, ошибка!

– Чтобы таких ошибок больше не было!

Официантка, несмотря на наши протесты, забрала тарелки и принесла другие, с новыми порциями.

После ужина мы обычно гуляем по единственной в деревне Бориково улице. Принарядившиеся девушки собираются здесь после трудового дня потанцевать и попеть под гармошку или гитару. Гитара здесь не меньше в ходу, чем в Испании. Некоторые думают, будто каждый испанец играет на гитаре, и когда мы признаемся в своем неумении, все очень удивляются. Мы поем испанские песни. Девушки танцуют русские танцы, а мы с Бельтраном показываем им румбу. Успех у зрителей превосходит все наши ожидания...

Вечером, когда есть время, мне нравится иногда побродить одному, послушать тишину... Люблю я и солнечные дни, когда взлетное поле сверкает цветами, а со стороны леса ветер доносит аромат хвои.

Вот и еще одно утро. Мы с капитаном Ампилоговым совершаем показательные полеты: он - на "миге", я - на И-16. Теперь на И-16 установлен более мощный мотор, 20-миллиметровая пушка, два 12-миллиметровых пулемета; в Испании на нем было четыре 7,6-миллиметровых пулемета. Против немецких бронированных машин их было явно недостаточно. Помню, в Испании над городом Таррагона несколько наших истребителей настигли "Хейнкель-111". С трудом посадили его на свою территорию. На земле насчитали много попаданий в самолет, но ни одна пуля не пробила броню.

Теперь передо мною стояла другая задача: я хотел доказать капитану Ампилогову, что "миг" слишком тяжел для истребителя, что его лучше использовать как штурмовик. Договорились, что на высоте от пяти до семи тысяч метров Ампилогов нападает на меня, а я на него - на высоте от трех до четырех тысяч метров.

После полета убеждаюсь, что модернизированная "моска" хороша и на больших высотах. Моторы у обоих самолетов почти одинаковы по мощности, только "миг" намного больше.