— Все в порядке?

— Да... я не уверена, честно говоря.

— Вам неудобно? — Кажется, он шокирован тем, что у меня есть причины расстраиваться или переживать. Я не могу его винить. Меня окружает комфортный рай, где достаточно сказать слово, и мое желание будет исполнено.

— Нет, вовсе нет. — Я горько смеюсь. — Может быть, в этом и есть часть проблемы. Наверное, я так привыкла к дискомфорту, что не знаю, что делать с собой теперь, когда он исчез.

— Я могу что-нибудь для Вас достать?

— Не то, чтобы достать... но что-то сделать. Не мог бы ты спросить, не согласится ли Лорд Фенвуд пропустить по стаканчику на ночь?

Его тонкие седые брови сошлись вместе, когда он посмотрел на меня своими глазами-бусинками.

— Я могу спросить его.

Интересно, что означало это нечитаемое выражение лица до конца ужина? Орен не возвращается. Я отношу свою тарелку на кухню, мою ее, как я делаю после большинства приемов пищи, и ставя на место. Возвращаясь в свою комнату, я замечаю, что дверь в мой кабинет открыта. Два кресла ждут, запотевшие стаканы, наполненные прохладным напитком, стоят на столиках по бокам от них.

Мне не терпится занять свое место. Я устраиваюсь, двигаясь, пока мне не становится удобно. Затем я хватаюсь за подлокотники и откидываюсь назад в кресле, прижимаясь черепом к коже. Даже если лорд испугает меня, я не буду смотреть. Я хочу, чтобы эта встреча прошла гладко. Я не осознавала, насколько сильно нуждалась в искренней связи в своем новом доме до этого момента. Возможно, я не хочу любви от этого человека... но дружба, общая цель или понимание, думаю, мне бы не помешали. Даже в худшие моменты в поместье у меня была Лаура.

О, милая Лаура. Я ежедневно интересуюсь, как она поживает.

— Ты просила меня о встрече? — Этот скрипучий голос вырывает меня из моих мыслей. Интересно, знает ли он, что, каким бы отвратительным он себя ни представлял, с таким голосом он мог бы выбрать любого мужчину или женщину?

— Да. Я подумала, что мы могли бы выпить вместе. — Я поднимаю свой бокал, отставляя его в сторону, чтобы он мог видеть. Я слышу шорох его приближающихся шагов. Без предупреждения его бокал мягко стукается о мой. Он близко; если бы я повернула голову, то могла бы его увидеть. Но я не поворачиваю. Огонь снова тлеет так низко, что в окне я могу различить лишь его высокую тень. — За что мы будем пить?

— Как насчет того, что мне удалось сохранить тебе жизнь так долго? — Он мрачно усмехается.

Я тоже смеюсь.

— Я не настолько безрассудна.

— Но я знаю, что это так. — Стул позади меня сдвигается, когда он устраивается на нем.

— О?

— Особенно в молодые годы. — В его бокале звенит лед, когда он делает глоток. — Я был причиной многих головных болей Орена, когда он ухаживал за мной.

— Орен был с Вами долгое время?

— Да, он ухаживал за мной с самого детства.

— Вы знали своих родителей? — спрашиваю я мягко, прекрасно понимая, насколько сложной может быть эта тема.

— Да.

— Как давно они умерли? — Я смотрю на жидкость лимонного цвета в своем стакане.

— Почему ты думаешь, что они умерли?

— Я слышу это в Вашем голосе. Есть определенный тон, который появляется у людей, когда они теряют любимого человека. Эта потеря оставляет пустоту, которая дает всему глухой звук, когда они упоминаются. — Я делаю глоток, пытаясь смыть этот звук с моего собственного голоса. — О, это очень вкусно. И сладкий, как мед.

— Это медовуха. Не самая лучшая из имеющихся у меня бутылок, но уж точно не самая худшая.

Я слабо улыбаюсь при мысли, что он выбрал бутылку специально для этой встречи из какого-то пыльного чулана.

— Кого ты потеряла? — спрашивает он. Моя улыбка исчезает.

— Обоих, — говорю я. — Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Отец сказал, что она не была создана для этого мира, что она была слишком хороша для него. Но ему повезло, что она хотя бы оставила меня для него.

— А твой отец?

— Он руководит — руководил — торговой компанией, как Вы знаете... — Я прервалась. Его смерть более свежая. Я пыталась засунуть ее подальше, в ту же коробку, которую занимает потеря моей матери, но это не одно и то же. Я жила с отцом. Мать — это лишь блеклые воспоминания и эмоции, запечатленные в моей душе.

Лорд Фенвуд проявляет терпение, позволяя мне погрузиться в свои мысли на несколько минут.

— Джойс, его жена, потребовала, чтобы он начал более активно заниматься бизнесом и чаще бывал на торговых кораблях. Он уезжал так часто, что неделями мне приходилось бороться, чтобы вспомнить черты его лица. Потом... корабль, на котором он был, затонул. Никто не нашел тел, так что на какое-то время появилась надежда. Но прошло уже столько времени...