Он сжал свои ладони в ее.

— Поддерживай его. Продолжай подпитывать огонь, ведро за ведром энергии, — уговаривал он ее, наблюдая, как из ее ладоней струятся тонкие нити света.

Эйра тихонько пыхтела от напряжения, но продолжала, формируя все более яркий голубой свет. Когда он стал размером со снежок, Морозко осторожно перевернул ее ладони, удивляясь этому зрелищу. Кроме морозных демонов, он не видел другой подобной магии.

— Открой глаза.

Она открыла, и они наполнились благоговением. Эйра завизжала.

— Это сделала я. Моя магия… Но что мне с ней делать?

Он вскинул бровь.

— Ну, ты можешь заставить кого-то впасть в забытье, но кроме этого… Я не совсем понимаю, что именно ты умеешь и умеешь ли вообще. Мы можем изучить, на что ты способна. — Если она захочет или если Фростерия позволит ей это сделать. Кто знал, что ждет это королевство впереди, ведь его видения были как благословением, так и проклятием.

— Как мне прогнать ее? — Эйра закрыла ладони. Энергия завихрилась на костяшках пальцев, а когда она разомкнула кулак, она заплясала по коже.

— Представь, как ты опускаешь ведро в колодец, возвращаясь ведро за ведром. Со временем ты научишься опускать все сразу, а пока давай медленно. — Пока он говорил, она сосредоточилась на своих руках, и мерцающий свет понемногу уменьшался, пока не погас совсем.

У Эйры перехватило дыхание, и она торжествующе улыбнулась.

— Это было… невероятно. — Она наклонилась вперед к нему, глаза ее горели от восторга.

Морозко хотел, чтобы она отступила, но она не отступила, и его сердце бешено заколотилось. Он ненавидел себя за это. За то, что хотел того, чего не должен был, когда Эйра была, возможно, единственным способом уничтожить подменышей. Смертью или магией. Возможно, и то, и другое, и ему хотелось бы знать, что именно.

— Позволь мне попробовать еще раз. — Эйра опустилась перед ним на колени, все еще слишком близко, чтобы он мог ясно мыслить, но протянула ему руки.

Его язык коснулся кончика острого клыка. На этот раз он не стал говорить. Он лишь взял ее руки, поднес их ко рту и провел поцелуем по ее пальцам.

Я не должна была хотеть поцеловать его так сильно, как сейчас.

Только через мгновение он понял, что мысль Эйры пронеслась в его голове — он думал о том же самом.

— О, птичка, — прошептал он, потянувшись, чтобы подтолкнуть ее подбородок пальцем. — Но ты знаешь. — Морозко едва не застонал от этих слов, когда между ними образовалось пространство. Он дал ей достаточно времени, чтобы отстраниться, но когда она этого не сделала, его губы встретились с ее губами.

В груди сразу же вспыхнул жар, воспламенив каждый нерв в его теле. Он притянул ее к себе на колени, и она прижалась к нему, словно была создана только для него. Его язык проник в ее рот, впитывая ее вкус.

Эйра застонала, отчего его член сразу же затвердел, и прижалась к нему, запустив пальцы в его волосы. Когда ее пальцы коснулись его кожи, пьянящее чувство вернулось.

Он отстранился от ее губ, желая узнать, как будет ощущаться столкновение его магии с ее. Морозко прищемил клыком нижнюю губу и провел пальцем по ключице Эйры. Вокруг них образовались мягкие струйки холодного воздуха.

— Что ты чувствуешь?

Эйра затаила дыхание, прижавшись к его лицу.

— Тебя. — Она откинула голову назад, и он провел пальцем по ложбинке между ее грудями.

Морозко наклонился вперед, прижался губами к ее горлу и застонал, когда она задвигала бедрами.

— Птичка, — сказал он напряженным голосом, — если ты хочешь остановиться, то сделай это сейчас, потому что мне очень тяжело из-за тебя. — Он хотел ее и не пытался скрыть свои мысли. Пусть она услышит, как он хочет попробовать на вкус каждый ее дюйм и проследить каждую ложбинку, каждую линию ее тела, пока она не задрожит в экстазе.

18. ЭЙРА

Эйра усложняла жизнь Морозко? Нет, это он усложнял ей жизнь. Он держал ее так, словно она была единственной женщиной, которую он когда-либо хотел. Неужели все остальные девы чувствовали себя так же? И все же она не хотела останавливаться, хотя знала, что должна, что однажды все равно может умереть от его клинка. И именно поэтому она не должна была останавливаться, потому что не знала, сколько времени ей осталось в этом холодном, прекрасном и мстительном мире.

Снова покачивая бедрами, чувствуя, как Морозко твердеет еще больше, Эйра размышляла о том, что будет, если ей не придется умирать… Что будет между ней и Морозко? Бросит ли он ее обратно в деревню с бессмысленными подарками? когда он провел горячим языком по ее горлу, она решила, что ей все равно — она отчаянно хотела, чтобы он научил ее всему, о чем она когда-либо читала в романтических сказках, которые так любила.

— Поверь мне, — промурлыкал он ей на ухо, когда его руки обхватили ее ягодицы. — Я могу показать тебе многое, очень многое. То, о чем ты ни разу не читала, птичка.