— Вставай! — крикнул он, нещадно тряся Машу. Она поднялась, сонно хлопая глазами:

— Что такое, Максим?!

— Вставай! Нужно уходить. Одна из них где-то тут и...

В этот момент на кухне закричала Милагрес.

Когда Максим ворвался в кухню, Милагрес уже почти умерла. Она полулежала на диванчике, горло у женщины разорвано. Мелкая тень метнулась прочь, по подоконнику. Максим схватил её в руки и вскрикнул потому, что ощутил укус. Открыв окно, он выбросил фигурку.

Потом рванулся к Милагрес. Маша стояла над ней, сжав у рта руки. Милагрес пыталась что-то сказать, но не могла, захлёбываясь. Она была уже в агонии, воздуха не хватало.

— Они… не могут двигаться, когда на них… смотришь. Ритуал… в моей сумке. Необходимо… в течении семи дней. Потом поздно… сперва Мария… потом… другие…

Она бессильно откинулась назад, а Маша завыла.

Кое-как Максим вывел её из квартиры. Маша едва передвигала ногами. В машину сажать не стал, вызвал такси. Затем выбрал отдаленный отель.

— Что мы делаем… куда мы? — бормотала Маша. — надо вызвать… надо помочь.

— Уже поздно, Маш. Надо спрятаться сейчас, понимаешь? Утром мы придумаем что делать, — говорил он, хотя понимал — ничего нельзя придумать, выход только один.

Они вышли на пустынной улице, на окраине города. Вокруг корпуса заводов и промзона. Максим оглядывался по сторонам, но ничего похожего на фигурки животных не заметил.

Машу он оставил на улице, пока регистрировался. Добравшись до номера, Маша рухнула в постель. Она не спала, смотрела в потолок. Максим вздохнул:

— Мне очень жаль, Маш.

Она ничего не ответила, только протянула руку и сжала его ладонь. Он ничем не мог ей помочь. Ничем.

Наутро не стало лучше. Маша была бледная и отказывалась вставать. Максим посмотрел на неё и вздохнул:

— Ладно. Сейчас я закажу доставку в номер. Ты выпьешь кофе и возьмёшь себя в руки. Или я тебя оставлю тут и уйду.

Маша не издала ни звука. Она всё так же смотрела в потолок. Максим заказал кофе и круасан для неё, себе — бургер. Вся эта беготня утомила его. Что теперь делать?

— Мы оставили её тело. Так нельзя.

Он повернулся. Маша поднялась и села.

— Ты встала, ура.

— Нам надо вернуться и…

— Надо решить, что делать вообще, — сказал он. — Милагрес вчера ясно сказала: сначала ты, потом другие. Я понимаю, Милагрес жалко. И ты естественно хочешь похоронить её, но если заниматься только ей, то погибнешь ты, а потом ещё многие.

Маша кивнула:

— Ты прав. Хорошо. Давай выпьем кофе и решим, что дальше. Я просто не в себе, понимаешь? Я как будто бы все вижу, но всё будто происходит не со мной.

— Я понимаю, Маш, — Максим достал книжечку, которую оставила им Милагрес. На последней странице было несколько слов и какие-то символы. — Видимо это и есть ритуал. Но как его прочитать… нужно понять, что это за язык и вообще.

В дверь постучали:

— Доставка!

Максим открыл. Молоденькая девушка поставила синюю сумку, достала подставку с кофе и пакет:

— Вот ваш заказ! Хорошего дня!

Пока Максим забирал, она указала рукой куда-то вбок:

— Надо же! Отель вроде такой себе… и такие фигурки у дверей.

Холодея, Максим повернул голову. Прямо у двери стола фигурка пумы. Пумы с оскаленной пастью. Каменный лапы напряжены, будто для прыжка, уши прижаты.

— Она как живая, да? — проговорила девушка.

— Да-а… — пробормотал Максим.

— И остальные тоже очень красивые.

— Их тут много? — спросила Маша из-за его плеча.

— Да они везде!

Девчонка подхватила свой короб и ушла, а они захлопнули дверь. Маша подпёрла её спиной, Максим подтащил кровать и стол. Оба уставились друг на друга.

— Сейчас! — кивнула Маша. — Нужно провести ритуал прямо сейчас!

— Не знаю, получится ли, — проговорил Максим, доставая книжку. — Это какой-то неизвестный язык. Глянь!

Маша хмуро просмотрела страницы и вдруг кивнула:

— Я знаю этот текст.

— Знаешь?! — изумился он.

— Это детская сказка. Я думала, что сказка. Отец заставил меня выучить её в детстве. Наизусть. Оказывается это было важно...

Она кинулась к столу:

— Сейчас я перепишу тебе русскими буквами, а ты прочитаешь!