— Лис, не сегодня.

— А про этого я вообще слышать нечего не хочу!!

Грозный голос отца гремит на всю столовую. И с каждой его следующей фразой он будто бы только набирает мощь. Кажется, ещё немного и от такой запредельной громкости на столе начнёт звенеть посуда, а вместе с ней и огромная хрустальная люстра, которая возвышалась над нами. А причина такой неконтролируемой вспашки родительского гнева по уже нашей устоявшейся семейной традиции одна — Мереминский.

Так и хочется проорать папе в ответ, что я тоже не горю желанием говорить о Ярике. Тем более после всего, что произошло за эти два дня. Но боюсь, что это вызовет ненужные расспросы, за которыми последует ещё более затяжной ор.

М-да отлично я повидалась с родителями, ничего не скажешь! Я ведь просто хотела успокоиться, привести нервы в порядок. И родные стены мне всегда в этом отлично помогали. Хотя нет — родные стены это было не совсем корректное определение. Родители и так мне отдали мне в моё полное распоряжение огромный коттедж, в котором я выросла. Вот только без самих родителей толку от этих стен было мало. А пустота огромного дома наоборот действовала на меня угнетающе. Поэтому я попросила Елисей отвести меня за город, в их новый дом.

Меланчук не особо обрадовался такому раскладу, но покорно согласился. Хотя… покорно это было точно не про Лиса — отказать он мне конечно не смог, но довольно прямо высказал всё, что он думает по поводу резкой смены планов. Отстояв часовую пробку на выезде из города и прочувствовав на себе все прелести разговора с раздражённо удручённым Лисом, я всё-таки добралась до родных. Сегодня мне было необходимо ощутить тёплые родительские объятия, чтобы хоть немного скинуть тяжесть, скопившуюся у меня на душе.

Но счастье продлилось надолго.

Во время ужина мама похвалила рекламу нашего последнего крупного проекта «Корсар», которую она недавно услышала по радио. Идея действительно была довольно оригинальна, особенно для рекламы торгово-развлекательного центра. А я зачем-то начала рассказывать родителям подробности, как всё это было придумано. Ну и конечно же не забыла упомянуть человека, который был ответственен за этот рекламный шедевр. И очень зря. Потому что отец будто бы только и ждал повода, чтобы взорваться и выплеснуть на меня всё, что у него накопилось. Причем не только по поводу моей неразделённой любви к Мереминскому, но и по другим не менее важным сферам моей жизни. В тех, в которых по мнению отца, у меня был полный провал.

— Тоже мне! Зять не х…

— Володя!! — возмущённо воскликнула мама. Она не любила, когда отец нецензурно выражался.

– ..й взять!! — проигнорировал этот выпад папа и закончил своё любимое матерное выражение, которым он обычно любил вспоминать Ярика.

Мама сидит, как в воду опущенная. С каждой секундой ей становится всё более неловко, что она завела разговор про эту треклятую рекламу. Пытаюсь найти её взгляд, чтобы показать, что всё в порядке — рано или поздно гнев отца сойдёт на нет, но мама меня не видит. Она с грустью смотрит на разбушевавшегося мужа и еле заметно качает головой.

— Чемодан без ручки!! И толку никакого и выкинуть жалко!

— Ну вообще-то. Ярик не так давно купил собственную квартиру, — спокойно парирую я, ещё сильнее выпрямляя спину. Многие аристократы, наверное, сейчас бы позавидовали моей осанке. Но на самом деле это была вынужденная мера, которая не имела ничего общего со светскими манерами. Просто любое проявление слабости: взгляд в пол, опущенные плечи или тихий голос отец мог воспринять, как слабость, или как очередное доказательство, что человек не уверен в своих словах. А значит, не прав от первого до последнего слова.

Мне не очень хотелось защищать Мереминского, особенно после последних событий, но это выходило как-то само собой, на подсознательном уровне. Как рефлекс или уже выработанная годами привычка.

— Купил?! Это банк ему разрешил там пожить, пока этот идиот проценты им отстёгивает! Думаешь, я не в курсе какая зарплата у руководителя отдела пиара и рекламы? — громко вопрошал папа, точно поставив себе цель сделать невольными участниками нашей беседы всю близлежайшую округу. — Или думаешь, я такой идиот, что не смогу посчитать сколько лет ему придется пахать, чтобы закрыть ипотеку?!

— Если он ввязался в ипотеку, значит так было нужно. Ярослав умный мальчик и я уверена, что он всё просчитал перед таким ответственным шагом, — мягко замечает мама. Видно, что она не хочет раздувать конфликт, но при этом также, как и я, не терпит, когда несправедливо отзываются о другом человеке.

— Понторезка он ходячая!! — рявкнул папа. — Если бы думал о будущем, о семье, о детях взял бы что-нибудь попроще, а не эту новостройку для мажоров!

— Гав! — подал голос любимец отца — огромный хаски по кличке Бени, будто бы соглашаясь с мнением хозяина.