– Ты спокойней, Сергеев! А то мы не дождёмся от тебя результатов расследования. Варвара Дмитриевна Рудая… Тебе это о чём-нибудь говорит?

Ну, вот и ладно. Теперь хоть что-то встаёт на свои места. Отпечатки пальцев на двери «мазды» оставила Женя Маслова. Хотя, кто в этом сомневался? Кто-кто, только не я.

– Я, в общем-то был в этом уверен. Нисколечко не сомневался. Знать бы только, как она выглядит сейчас…

– А как она должна выглядеть? – удивился полковник.

– Я уверен на сто процентов, что она сделал пластическую операцию. И выглядит сейчас совсем не так, как на фотографиях, которые уже есть в деле.

– А… – протянул Снегирёв, – так ты за этим к Зарецкому мотался? Думаешь, он к личику подозреваемой свою руку приложил?

– Да нет, совпало просто так… – я сбивчиво пытался объяснить ход своих рассуждений. – Мне нужен был совет человека с художественным чутьём, медицинским образованием, не чуждым нашей работе. Вот и сошлось на Аркадии. Я, когда к нему ехал, даже не знал, что он в качестве хобби лица переделывает. Пальцем в небо, так сказать…

– То есть, ты не знал про его частную практику и ехал к нему наобум?! – полковник понизил голос. – Что-то я тебя, майор, перестаю понимать. Ты или сам запутался, или всех остальных запутать хочешь… Как бы то ни было, но после твоего ухода, похоже, ещё кто-то интересовался тем же самым вопросом о достижениях пластической хирургии. Мне так думается, что это именно так. Вот и прикинь, кому и зачем это может быть нужно. Кто-то, Сергеев, с тобой в параллели этого… эту убийцу ищет. Мозгуй, майор! Давай, оклёмывайся, вскрывай свою дверь и подъезжай, если уж, как ты говоришь, у тебя всё нормально, болезненный ты наш!..

– Иван Петрович! А кто заключение прислал? Я-то самого Аркашку просил, больше никто не был в курсе.

– Он позвонил вечером своему коллеге, Ивану Павловичу, эксперту, который этой «маздой» занимался, и перепоручил твоё задание ему. Он выполнил, прислал, что тебе ещё надо? Давай, или лечись, или дуй сюда!..

Я вышел на балкон. На соседней лоджии обнаружился сосед-алкаш Витька, загорающий в полуразвалившемся шезлонге с бутылкой неизменного пива в руке.

– Здоров, сосед! – приветствовал я известного дебошира.

– Здоровее видали… – лениво откликнулся тот.

– Будь другом, выручи! Меня девчонка закрыла случайно. Помоги, сделай милость, открой! Я тебе ключики кину, а ты меня снаружи отопрешь… А? Я тебя пивком угощу, – попытался я подкупить соседа.

– Ты, начальник, опух что ль, от жары? Это, значит, я тебе другом должен быть, а как на пятнадцать суток меня определять, так ты первый? Ни хрена, сиди, твою мать, под замком! – заржал Витёк. – Любо дорого поглядеть, как мент под арестом мается.

– Я не маюсь, я тут вполне нормально сижу. Лучше, чем ты мог бы присесть, если бы я дело по краже в гаражах не замял, – повысил я голос.

Сосед быстро подхватился, доламывая рухлядь, по глубокому недоразумению именуемую шезлонгом, и рванулся мне на помощь:

– Тихо ты, не ори, твою мать, – зашипел он на меня, – а то не весь дом ещё знает! Щас помогу. А ты это… про пиво-то не забудь!

Я перекинул соседу ключи от своей квартиры. Связка была запасной, свою я так и не нашёл после ухода Жанны. Витёк, с несвойственной ему прытью, быстро прибежал из соседнего подъезда и моментально открыл довольно сложный и капризный замок, из чего я лично сделал для себя вывод, что далеко не всё знаю о пристрастиях и способностях своих соседей. Как бы то ни было, я очутился на свободе. Правда, без прав и ключей от машины, которые вероломная подружка то ли спрятала, то ли утащила с собой. Пришлось по жаре тащиться в контору на общественном транспорте. Уже подходя к работе, я не удержался, позвонил Жанне и жалобно проблеял, что по её вине мне пришлось задыхаться в душном троллейбусе вместо того, чтобы с комфортом и кондиционером рассекать по городу на машине. Басовитый голос в трубке честно, без обиняков назвал меня козлом, перегретым на всю голову, и отключился.

В конторе я сразу отправился к Снегирёву и опять застал его за странным занятием. Он всё так же тщательно чертил что-то на листке. Я присел напротив и стал ждать. Полковник ещё что-то дописал, что-то перечеркнул, сверху на графами таблиц поставил какие-то скобки и уже после этого попытался донести до моего полуразрушенного разума свою мысль:

– Вот у меня, что получается, Сергей! Если отбросить за давностью убийство Гаргаевых, то получается, что между всеми остальными убийствами проходило то два дня, то десять. В этом существует явная закономерность. Смотри сам.

Я повертел в руках листок, исписанный мелким ровным почерком полковника, вник в цифры и согласился на все сто: Снегирёв прав. Между датами совершения преступлений существует жёсткая временная закономерность. Два – десять, снова два, опять десять… То есть, если взять это за основу, то получается: если между предпоследним и последним преступлением прошло два дня, то между последним и следующим, тьфу-тьфу-тьфу, новым убийством должно пройти ровно десять, которые завтра и истекают.

– Что у тебя там с Лисицыной?.. – поинтересовался полковник.

– За Лисицыной ведётся круглосуточное наблюдение. Плюс к этому, напротив её дома, где была обнаружена лёжка, приглянувшаяся киллеру, пасётся «наружка» ФСБ. Светятся они, кстати. Даже наши ребята их засекли, хотя и не знали, что их дублируют. А киллер что, глупее нас? Скорее всего, он туда не полезет. А следил оттуда, потому что ему нужно было разговор прослушать внутри квартиры. Может быть, планы разузнать. В любом случае, её пасут, Лисицыну, в смысле…

– Не боишься, что по неопытности молодёжь накосячит? Тебе отвечать! – напомнил начальник. – Да и сменить их давно пора. Я ж тебе когда ещё велел?!