Этими мыслями я быстро поделился со Снегирёвым, в очередной раз, поразившись его компьютерной толковости. Он порекомендовал отследить все последующие письма, взять на контроль электронный ящик Лисицыной, что я и предполагал сделать, раз уж Сашка так толково раздобыл адрес.

В кабинете было настолько душно, что я выбравшись на улицу, влез в машину и включил кондиционер. Отсюда работать тоже можно. Решил позвонить Димке из Сестрорецка. В прошлый раз он показал себя сообразительным и находчивым сотрудником. Может, и на этот раз не подведёт. Дима внимательно выслушал мою просьбу и, на всякий случай, уточнил:

– Ловить всё, что придёт на адрес lisichka@mail.ru. Я правильно понял?

– Да, Дим, ты молоток! Ловишь на лету, – подбодрил я компьютерщика, слыша его унылый голос.

Димка ответил не сразу. Посопел, подумал, решился всё же:

– Я только попозже… У нас тут переполох уже второй день. Или это срочно?

– Это срочнее срочного, Дима! А что у вас там случилось?

Димка снова посопел и выдавил:

– Так у нас эксперта убили, Зарецкого. Всё отделение на ушах… Я просто его компьютером сейчас занимаюсь.

Мне показалось, что вокруг стало темно. Пропали и цвет, и звук, и солнечный свет, который только что нещадно пробивал тонировку лобового стекла. На секунду мне показалось, что всё рушится вокруг. Потом всё как-то встало на место, остался только звон в ушах. Кто-то, может быть, даже я сам, спросил:

– Как?.. Кто?..

– Я, если честно, не знаю.

Гул в голове не проходил. Казалось, что всё происходит во сне. В страшном, кровавом кошмаре, от которого не очнуться, который не прервать, не забыть, не выкинуть из головы…

– Кто знает, Дима?

– Да никто толком ничего не знает. Утром вчера он не вышел на работу. Звонили, звонили ему. Он не отвечает. Ну ребята поехали к нему… А там ворота нараспашку, дом открыт… Он в частном секторе жил, на берегу озера… – пояснил парень. – Ну а там… Всё разбросано. Компьютер раскурочен весь. А Аркадий Семёнович… мёртвый. Вроде как, он от инфаркта умер…

– Так, а почему ты про убийство говорил?

– Так он избит весь, сильно очень. Его, как будто, даже пытали…

Не знаю, не помню, сколько времени я просидел в машине без движения. Я не мог шевелиться, не мог отвечать на звонки, не мог выйти из машины. Жизнь как будто остановилась. Звуки, ощущения, цвета, всё стало приглушённым и замершим. Наверно, так чувствуют себя при контузии. Не помню, как я добрался до кабинета, сел за стол. Очнулся я оттого, что Снегирёв тряс меня за плечи, с испугом заглядывая мне в глаза:

– Ты чего, Сергеев, как смольнинская барышня? Ты мне эти дела брось! Ты сосуды когда проверял?

– Никогда, – прошептал я, не слыша звука собственного голоса.

– Плохо, – проворчал полковник, – у тебя с сосудами явная проблема. Вон как покраснел. Жара… Люди мрут, как мухи!

Как мухи. Но ведь они – люди… Я даже не пытался больше что-то произнести. Я не слышал сам себя, почти физически чувствовал какое-то движение в голове и молчал. Снегирёв вытащил у меня из чехла мобильник, покопался в нём и куда-то позвонил:

– Дуй сюда, на Почтамтскую, Сергеев у нас тут занемог.

Сашка примчался с невероятной скоростью. Помог мне дойти до машины и отвёз домой. Сбегал куда-то, притащил фляжку коньяка.

– Не для забавы ради, – изрёк он, наливая мне маленькую рюмку.

Коньяк подействовал почти молниеносно, и уже через несколько минут я мог говорить.

– Вот видишь, что крест животворящий творит? – хлопотал вокруг меня напарник. – Это у тебя от жары, наверно. Ты отлежись. Больше не пей. Негоже по такой жаре, как мы с тобой, водку хлестать. Ну, ты напугал, брат…

– Не от жары это, Саня…

Я, с трудом ворочая языком, рассказал Сашке о смерти Аркадия. Подробности я узнать сам не успел. Саня позвонил Смирнову, сестрорецкому оперу, и узнал детали преступления.

– М-да, Сергеев, засада! Похоже, ребята, которые тебя пасли, вышли на Зарецкого уже к вечеру, – делился со мной информацией напарник, – убивать они его, видимо не хотели. Хотели что-то выяснить. Может, и убили бы, но он сам умер, сердце у него больное было…

Аркадий жил в частном секторе, в добротном коттедже на самом берегу Разлива. В доме было достаточно камер слежения, но все они писали картинку на один компьютер, который преступники перед уходом знатно почистили. Нейтральной оставалась одна камера. Она включалась в случае, если остальные переставали работать. Автономно записывала видео сама на себя, но только два часа. Этого времени вполне хватило, чтобы во всей красе разглядеть ублюдков, заявившихся непрошенными гостями к Аркадию. Что происходило в доме, неизвестно, камера была внешней, но уход «гостей» был запечатлён. Трое кавказцев. Аркадия избили. Не сильно, видимо, успели ударить лишь несколько раз. Деньги, ценные вещи не тронуты. Ограбление можно исключить. Если это те же уроды, которые «вели» меня, то единственное, что приходило в голову – это как-то связано с моим расследованием. Но, что они могли хотеть от эксперта? Не проще ли было получить любые данные по делу от меня? Купить, в конце-концов, информацию от того, кто слил её журналистам? Ведь кто-то её слил. Я почувствовал, что в голове опять начинает что-то звенеть, и, пока снова не свалился с приступом, позвонил Смирнову сам.