– Ну, не знаю, – растерялся Димон. Думать в его компетенцию не входило. Его мозгом был компьютер, – Может у него с фантазией, того, слабовато?..

– Нет, Димон, – грустно рассмеялся я, – его фантазии хватит на целый отдел креативщиков-пиарастов. Тут что-то другое.

– Может быть, – вмешался один из оперативников, – он с этого адреса отправляет письма только жертвам? Ну, уже после смерти. Или перед смертью, но совсем перед самым убийством? А для заказчиков, если они, конечно, есть, он пользуется другой почтой. А для тех, с кем «сделка» уже прошла – третьей…

– Похоже, третьих нет. Он не связывался с заказчиком после смерти, по крайней мере, на Таврической, – я думал вслух. – А письма Куприяновым, действительно были отправлены в ночь перед убийством. Даже можно сказать – утром. Странный киллер. Он должен хорошо выспаться перед стрельбой… Может, всё же есть сообщник? Тогда всё оправдано: и мужская слюна, и девушка, и всё остальное…

Я поймал на себе взгляды коллег. По меньшей мере – изумлённые взгляды. Человек болтает вслух, бормочет что-то… Ко всему этому не хватает только слов о «разлитом Аннушкой масле». Пока сотрудники убойного отдела пытались осознать – это у меня такая манера работы, или я тихо тронулся рассудком, в кабинет заглянул смешной персонаж. Больше всего он был похож на вольного художника: длинная, не слишком опрятная борода, большая кепи, длиннющий шарф, обмотанный не только вокруг шеи, но и вокруг плеч и непонятная хламида, торчавшая из-под всего этого. И всё это, несмотря на достаточно тёплую погоду.

– А это наш эксперт, – поспешил мне представить вошедшего капитан Смирнов. – Чем порадуешь, Аркаша?

Аркаша готов был порадовать чем угодно. Его лицо светилось оптимизмом, который может позволить себе только последователь Кришны.

– С чего вам начать? Со слюней?

Я обомлел. Неужели? Видимо моё оцепенение произвело положительное впечатление на эксперта, и он, очень довольный собой, глубоко засунув руки в карманы невозможной хламиды, начал прогуливаться по кабинету взад-вперёд. Ну, хоть этот-то не станет тянуть кота за усы? «Этот» не стал:

– Мы нашли вашего слюнтяя!

– Как это? – мы взорвались почти хором. Эксперт просто упивался нашей растерянностью и обескураженностью. Это был его, пусть маленький, но миг удачи.

– Он проходил у нас по делу дважды, и в обоих случаях мы брали полный биологический материал: и сперму, и слюну, и кровь, и отпечатки всех мест…

– Это что за дело-то такое было? – посмотрел я на следователей. Те только плечами пожали.

– Поглядим сейчас по базе, делов-то! – один из оперативников, капитан Берберов, уселся за рабочий компьютер – Фамилия-то у этого слюнтяя есть?

– А как же? – радостно воскликнул Аркаша. – Есть. Новиков Евгений Борисович. Да ты можешь долго не искать. Он дважды сидел по одной и той же, двести двадцать восьмой… Один раз ему по-малолетству дали немного: два, причём год он уже в СИЗО отпарился, так сказать, в процессе следствия, а во второй раз влетел по-крупному: на весь пятерик. Правда, вышел досрочно по УДО. Брали его оба раза здесь, в Тарховке, поэтому и дела оставались в нашем ОБНОНе. Мы же дела сразу туда передали, вот вы и не помните…

– Выпускают же таких! Мы их ловим-ловим, а они им УДО! Я б за наркоту пожизненное сразу впаивал. Один раз попался – всё, кукуй весь век за решёткой! – Берберов злился по-настоящему.

– Ладно, ребята! Спасибо! Я, всё, что нужно, зацепил – теперь пойду из этого салат строгать… Я даже не буду вас расстраивать, спрашивать, на каком основании и для чего у Новикова брали полный комплект материалов на исследование – вам видней, вы же расследовали… Ты, Димон, – напомнил я парню, – про адрес этот не забудь! Пробей всё, что с него могло быть отправлено! Очень надо! – парень кивнул, – Хэх, – злорадно хмыкнул я, – Новиков, говоришь!…

Под удивлёнными взглядами сотрудников курортного отделения – не каждый, право, день им доводится видеть работника городской прокуратуры с отъехавшей крышей, не каждый! – я удалился.

Плакал мой вечер горючими слезами. Накрылся компенсирующий ужин медным тазом. Зря только без машины болтался. Когда в город приехал, уже и транспорт не ходил. Еле добрался до дома, упал в кровать, даже не раздеваясь.

Утро было обычным, хреновеньким, недобрым. Окучил в голове всю вчерашнюю информацию. Стало быть, наш загадочный трансвестит зовётся Новиков. Фамилия, конечно, распространённая. Но я в совпадения не верю. Проверять и проверять! Я сел в машину и задумался. А на черта я не пригласил на сегодня никого из сестрорецкого отдела? Если брать Новикова, скажем так – Новикова намбер ту, надо было бы, чтобы присутствовал кто-то из них. Убийство в Тарховке пока нам не передали, а, значит – висит на них. Они, конечно, с превеликим удовольствием сбагрят это дело в городскую… Но пока надо что-то решать. Я позвонил Сашке, заявил, что направляюсь к нему в отделение. Посоветовал потихоньку готовить группу на выезд. По присущей мне привычке темнить, я не ввёл Сашку в курс дела. По присущей ему привычке, он всё понял и не стал расспрашивать. О «курортных» я подумал так: «Съездим в адрес. Если возьмём – „курортникам“ меньше работы будет. Подтянем их уже к допросу. Если – мимо, что их таскать взад-вперёд?»

Группа к моему приезду была готова. Новиков жил на Суворовском, поэтому мы не сильно торопились. Даже не выслали никого проверить: в адресе клиент или нет. По дороге я в двух словах поведал Сашке, как сестрорецкие эксперты нашли Новикова.

– Надо срочно пробивать его родство с тем Новиковым, – это были практически, мои мысли вслух.

– А если этот Новиков и есть стрелок? Может, они братья? Того как отчество?

– А я помню? Я ещё ни одной бумажки не написал. Меня скоро прилюдно шеф розгами выпорет. Ни единой бумаженции за неделю работы. А завтра, меж прочим – на ковёр. Не помню я его отчества, – силился я напрячь остатки памяти, – хучь убей, не помню. Николаем зовут, это точно… А отчество… Ща, погоди!