– Не… – честно признался я. – В первый раз слышу. Каюсь, отстал от массовой сериальной культуры, мать её… А он только в кино снимается? В театре не занят?..

– А вот этого не скажу, – наконец-то Звонарёв осознал, что я не для праздного любопытства интересуюсь семьёй Артёма, – не знаю. Но узнаю сегодня же, – быстро заверил он, – может у них ещё кто-то в этих кругах вертится. Я тебе вечерком отзвонюсь. Или раньше, если что-то выясню.

– Почту! Почту не забудь! – напомнил я на прощание.

– Обижаешь, начальник! Уже еду к Артёму. Вдруг до занятий его ещё застану дома. Мне же его личный компьютер нужен. Его, правда уже изымали, проверяли на предмет общения с девицей. Но чтобы почту смотреть… Может и смотрели, но вряд ли обратили внимание на какой-то определённый адрес. Да и письма… Нас-то интересовали только факты его знакомства. А какой-то отвлечённый текст могли и за спам принять. А что там хоть приблизительно может быть?

– Не знаю, Серёга, – покаялся я, – может быть, и вовсе ничего нет. Но по нашей серии всем жертвам приходили письма… м-м-м… нет, не с угрозами. Скорее с разоблачением.

– В смысле? Как это? Прямым текстом, что ли?

– Да нет, не совсем, – я немного помолчал, соображая, какое количество информации безболезненно можно выложить банно-водочному сплетнику Звонарёву, – Ну, предположим, парню, который сбил на переходе беременную женщину, пришло письмо: «Вас ожидают в комнате матери и ребёнка». Его отцу: «Суд вынес приговор»… Судя по всему, отец круто отмазал парня, и того даже прав не лишили. Суд признал, что виновна сама погибшая, мол, шла не на тот свет.

Серёга аж присвистнул:

– Ну и ни хрена, как у тебя всё далеко зашло! Что ж ты сразу-то молчал? Я же тебя просил поделиться информацией!

– Много языком чешете. Мы и так еле-еле журналистов сдерживаем. Тут же несколько отделений задействовано – попробуй, удержи информацию от слива. А нам шумиха сейчас ох, как не нужна! И так уже эти шакалы срисовали, что двое из серии связаны на почве аварий со смертельным исходом. Оба сбили насмерть пешеходов. Оба обделались лёгким испугом. Даже условно никто не получил. И дела закрыты. В первом случае хоть суд принял к сведению, что женщина сама виновата – на красный свет, якобы шла. А во втором вообще не установлено, кто сидел за рулём. А дело всё равно закрыли.

– Якобы, на красный? Ну и ни фига ж себе! То есть, кто-то за судом подчищает?

Я наконец-то опомнился. Интересное кино получается: непроспавшийся следователь городской прокуратуры рассказывает простому районному следователю всю изнанку дела, которое не то, что из избы, из собственной головы лучше не выносить. Но, в общем-то, дело сделано, слово сказано – ничего не попишешь. Я постарался быстро свернуть разговор:

– Ладно, Серёга! У меня тут новое дело, так что не мели языком и максимально быстро узнай, всё, что можно узнать. Жду отзвона. И никому ничего пока!..

– Новое дело?! – взвился Звонарёв. – Тоже из серии?! Что же ты темнишь-то всю дорогу?! Так мне и будешь информацию порцайками выдавать?

Я смолчал, что вообще очень жалею, что даже то сказал, что сказал. Напоследок мстительно припомнил:

– Ты мне тоже всю свою историю выдавал порционно. Причём, задом наперёд, Андерсен хренов!..

В ухо раздались повизгивания коллеги, разъярённого моей наглостью:

– Ты же сам так хотел – с заду наперёд!.. – но я уже не слушал его.

Какая связь между всеми делами? Какое отношение театр, кино имеет ко всем этим преступлениям? В подобное совпадение верится с трудом. А, точнее, совершенно не верится. Куприянов был сыном ректора театральной академии, или как там она сейчас называется… Кировский был артистом. Родной брат Артёма Траубе – киноактёр. Элина Бершадская студентка той же самой академии. Или как там её ещё… Папа Элины – известный певец, а, стало быть, тоже артист. Не нравится мне этот сюжетец. Гаргаевы! Чёрт их знает. Может, они не были такими уж ортодоксальными?.. Были же у них семьи: официальные жёны, дети… Может по их нравам, держатели казны, или как там она у них называется, вовсе не обязаны блюсти всякие там монашеские законы. У наших ведь тоже не только «законники» общак держат, но и ими назначенные. У них и семьи, и дети… Это я о чём вообще?.. А! Да о том, что Гаргаевы могли и в кино сниматься между делом. Вернее, между делами, так как деятельность у них была разносторонняя и бурная, судя по всему. Я поискал в трубке номер Петроградского следственного отдела, нашёл телефон капитана Немоляева, набрал. Коллега, видимо, только что проснулся, потому что отвечал поначалу вяло и неуверенно:

– Да чёрт их знает, братьев, чем они в свободное от преступлений время занимались. Может, и в кино снимались, я не в курсе. Там и без хобби, основной деятельности хватило на восемь месяцев расследования. Когда было интересоваться их свободным от рэкета, убийств и отсидок временем? Хотя, погоди, капитан, что-то я такое припоминаю… Был разговор. Точно был! Перезвоню сейчас…

Немоляев перезвонил буквально через пять минут. Голос его был уже вполне бодрым и уверенным:

– Ну вот, ребята подтвердили. Младший Гаргаев продюсировал сериалы. Вот ведь, смотри – бандит бандитом, а туда же, к искусству с культурой потянуло. Ну, то, что они свои религиозные структуры здесь поддерживали сильно, это и так понятно. Но вот, чтобы кино… Что-то подобная тяга к прекрасному меня пугает… Ну, в общем, что знал – рассказал.