Но он продолжает, не зная правды обо мне.

— Она никогда, ни при каких обстоятельствах не отказалась бы от своего слова и не нарушила бы клятву. Так что если вы отказываетесь верить мне, то поверьте ей.

Я плыву в тягостном молчании. Мне трудно сохранять пассивное и спокойное выражение лица. Никогда не нарушала клятвы… Если бы он только знал. Вернулись прежние мысли: Что будет, если он узнает, для чего на самом деле нужны деньги, которые мы достали? Если бы он узнал, что это из-за того, что я расторгла свой брак? Что я не та женщина, за которую он меня принимает?

Мои мысли начинают закручиваться, как в водовороте.

— Тогда, похоже, нет причин для беспокойства. — Кроул пожимает плечами.

Вентрис надулся.

— Это опасный прецедент.

— Он принял соответствующие меры предосторожности. Подношение в порядке, и она дала нам слово, что это было необходимо — слово, которое, по мнению Илрита, столь же добродетельно, как и слово самой леди Леллии. Кроме того, больше нет риска, что они уйдут. Не так ли? — Кроул смотрит на меня.

— Никаких, — заверяю я их. В одном Илрит прав: я готова принять свою судьбу.

— Тогда давайте оставим этот вопрос. Мы…

— А как же то, что он прикасался к ней? — Вентрис прерывает Ремни. — У меня есть многочисленные свидетели этого.

— Да, и что с этим прикосновением? — Я вступаю в разговор так же быстро, пригвоздив Вентриса к его раковине своим пристальным взглядом. — На самом деле, я прикасалась к нему. Это было необходимо для перемещения через бассейн, и ничто не могло привязать меня к этому миру. Но… — я продолжаю говорить, пока он пытается вставить хоть слово, — а как же ты схватил меня? Это было необходимо? Прикосновение, которое могли бы подтвердить те же твои рыцари?

Вентрис откинулся на спинку своей раковины, его лицо лишилось прежних красок. Мне кажется, я слышу слабый отголосок хихиканья Илрита. Мой герцог изо всех сил борется с ухмылкой. Остальные герцоги выглядят не менее забавными. У Ремни такое выражение лица, как будто она имеет дело с кучей маленьких детей.

— Вентрис, не желаешь ли ты поставить точку в этом вопросе? — Ремни перефразировала свое высказывание в очень резкий вопрос.

Вентрис бросает взгляд на меня, затем смотрит на герцогиню. Его взгляд падает, а затем возвращается ко мне. Я наклоняю голову в жесте, предлагающем, Ваш ход.

— Очень хорошо, — нехотя говорит он, все глубже погружаясь в свою скорлупу.

— Думаю, это разумно, — отрывисто говорит Ремни. — Как я уже говорила, у нас есть более важные заботы, такие как оставшиеся приготовления и организация суда для окончательного благословения и проводов.

— Если ты не против, займи свое место, Илрит. — Севин указывает на раковину в дальнем правом углу.

Илрит легко подплывает к ней и одним плавным движением усаживается. Несмотря на то, что он сам устраивается на своем месте, что-то во мне тихонько щелкает. Мышцы расслабляются, мысли замедляются. Как будто мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке, чтобы почувствовать себя спокойно.

— Может быть, пока мы обсуждаем эти вопросы, следует вывести подношение? — спрашивает Ремни.

— Я хочу остаться, — говорю я. Все взгляды устремлены на меня. Я хочу убедиться, что они не станут преследовать Илрита, когда меня не будет, и.… мне любопытно. Я стала очарована сиренами и их повадками.

— Это довольно необычно, — замечает Севин. В его голосе нет ни неодобрения, ни удовлетворения. Просто констатирует факт.

— Тебе нужно сделать еще помазание, — говорит Вентрис, как будто я непослушный ребенок.

— Помажь меня позже.

— Времени мало, — возражает он.

— Думаю, до солнцестояния осталось несколько месяцев, не так ли? Этого времени достаточно—. Я слегка улыбаюсь.

Вентрис хмурится и начинает говорить.

Но Илрит прерывает его.

— Я сомневаюсь, что мы встретимся надолго. Большинство деталей было обсуждено еще до того, как я забрал подношение.

— Это подношение, которое ты нам принес, поистине восхитительно… человек, да еще с таким рвением! — Севин оценивает меня. Ко мне возвращается ощущение, что я для них скорее вещь, чем человек. Это ощущение, которого я не испытывала с тех пор, как только прибыла сюда, и оно глубоко неуютно, но странно знакомо… Кажется, я уже знала это чувство? — Возможно, в твоих неортодоксальных методах, Илрит, все же есть что-то хорошее.

— Я уже говорил вам всем, что в ту ночь в воде меня побудило к этому желание, обращенное к старым. Виктория станет последним подношением Лорду Крокану. Вскоре мы вновь обретем мир в Вечном Море. Теперь, что касается остальных помазаний…

Я уже не участвую в разговоре, а просто наблюдаю. Никто из них не обращается ко мне, хотя ясно, что они говорят обо мне. Лишь глаза Илрит время от времени бросают на меня ободряющий и несколько обеспокоенный взгляд. Я сохраняю пассивное выражение лица. Меньше всего мне хочется, чтобы меня отстранили за то, что я вела себя не по правилам, и упустила возможность собрать больше информации о том, что меня ожидает.