— Вопрос о том, чтобы Илрит выбрал человека для жертвоприношения, давно решен, Вентрис. Дело сделано. Хватит повторять последнюю ноту. — Кроул откинулся на спинку свою наполненную губкой раковину, его каштановые волосы колышутся на лице. В его облике чувствуется старшинство и легкость, которая ему сопутствует. Я подозреваю, что он, должно быть, второй по старшинству. Насколько я могу судить, иерархия, похоже, строится по возрасту.

— Тебе, Кроул, это может показаться незначительным, потому что обязанность найти и помазать подношения лежит не на тебе. Но мы с Илритом будем находить подношения еще долго после того, как ты уйдешь. Мы должны соответствовать стандартам. — Вентрис сужает глаза, глядя на Илрита. Я чувствую, как от него исходит едва сдерживаемая ярость. — Стандарт, который должен соблюдаться, иначе возможны досадные ошибки, и подношения не будут обладать должной силой.

Илрит слегка напрягся. Может быть, это был коварный выпад в адрес его матери, не сумевшей подавить ярость Лорда Крокана? Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не наброситься на него со словами в защиту Илрита и свою собственную. Как он смеет считать, что я тоже не соответствую стандартам. Только мне позволено сомневаться в собственной адекватности.

— Следи за языком, — негромко говорит Кроул, но при этом опасливо поглядывает на Вентриса.

— Хватит, все вы, — устало говорит старшая, Ремни. В этот момент она выглядит вдвое старше своих лет. — Давайте сосредоточимся на текущих делах — на том, чтобы без разрешения взять подношение из Вечного Моря через бассейн путешественников и вступить в физический контакт с подношением.

Значит, это действительно запрещено…

Севин, герцог Стипендии, продолжает разговор с Илритом с того места, где остановился Вентрис.

— Итак, Вентрис обнаружил, что ты забрал подношение из Вечного Моря, почувствовав ее уход через бассейн путешественников. — Это объясняет, почему они, похоже, не знают о нашем уходе через Фэйд в Серый Проход. А Герцогство Копья — по крайней мере, Фенни, Лючия и Шеель — хранят это в тайне. — Конечно, твоя мать или отец учили тебя, что с началом помазания подношение привязывается к Вечному Морю и уничтожение чревато ее исчезновением?

— Мне сообщили. — Когда Илрит говорит о своих родителях, его тон становится совсем другим — более жестким, более закрытым.

— И Илрит объяснил мне это, — вмешалась я. Небольшой толчок — и я плыву вперед, паря рядом с Илритом, а не в стороне. Я стараюсь не касаться его. — Он говорил мне о риске, но я сама настояла на своем. Когда я слушала песни старых, я поняла, что мне нужно чистое море, свободное от гнили, чтобы быть благословенной в нем. Мне нужно быть рядом с другими людьми — теми, кто создан руками Леллии. — Я пытаюсь собрать всю информацию о Вечном Море, которую мне удалось узнать до сих пор. Когда я говорю уверенно, это звучит правдиво. — Уход был актом разрыва моих связей с Миром Природы. Это было абсолютно необходимо, иначе я бы так и осталась привязанной к этой плоскости. Теперь, когда я вернулась и разорвала эти связи, я лучше подготовлена к встрече с Бездной.

Все взгляды устремлены на меня. Вентрис нахмурился. Но остальные выглядят завороженными — как будто они удивлены, что я вообще могу говорить. Я чувствую себя как ребенок, показывающий фокус воркующим родителям, но все равно продолжаю.

— Конечно, Его Светлость был очень осторожен. Он научил меня перечитывать песни, чтобы убедиться, что я не ошибся в воле Лорда Крокана. Мы ходили по ночам, — продолжаю я. — И мы внимательно следили за моим состоянием, чтобы убедиться, что я не увядаю и что элементы помазания, которые уже были завершены, не пострадали. Илрит позаботился о том, чтобы мы вернулись до того, как возникнет реальная опасность для меня.

— А удалось ли тебе разорвать эти человеческие узы, которые помешали бы твоему спуску в Бездну в качестве жертвы? — спрашивает Ремни.

— Да. — Я киваю и кладу руку на грудь. — Там, где раньше была суматоха, теперь спокойствие. Я знаю в своем сердце и в своей песне, что полностью готова стать жертвой, которая принесет Лорду Крокану мир.

Все четверо смотрят на меня, изредка переглядываясь друг с другом. Я удивлена, когда Илрит наклоняется вперед и говорит, протягивая руки, умоляя их всех.

— Виктория может быть нашей десятой жертвой, но она будет нашей последней. Мы представили Лорду Крокану все лучшее, что может предложить Вечное Море, но этого оказалось недостаточно. Виктория станет ей. — Илрит тепло улыбается, его глаза горят состраданием. — Она умна, проницательна и способна. Она жаждет жизни, и, клянусь жизнью моей матери, я вижу в ней искру Леди Леллии. За все свои годы я не знал женщины прекраснее Виктории.

Мое сердце замирает от его слов, со сладкой болью прижимаясь к ребрам. Кто-нибудь еще так горячо вставал на мою защиту? Говорил ли кто-нибудь обо мне такие приятные вещи?

Это контрастирует со всем тем, что было до совета с Чарльзом. Как он кричал о моих недостатках, пока не покраснел. Какими именами он меня называл. Ложь, которую он плел…

— Но больше всего на свете… — Илрит снова повернулся к совету. — Виктория неоднократно доказывала мне, что она женщина слова. Она будет выполнять все обещания и клятвы прежде всего. Каждый ее поступок — образец честности.

Мое сердце сжимается, оставляя пустоту в груди. Остановитесь, пожалуйста, хочу сказать я. Все имена, которыми меня называл Денноу, возвращаются, отдаваясь во всех пустых уголках моего сознания. Нарушитель контракта, нарушитель присяги, дезертир…