— Теперь гораздо быстрее. Когда моя мать приехала в Герцогство Веры… она не могла узнать нас с сестрами в течение месяца.

Я откинулась назад, ошеломленный. Они говорили мне, что я делаю — что нужно делать. Но я так и не довела это до логического конца.

Я стану ракушкой. Оболочкой. Я…

Моя паника прерывается, когда в каюту вплывает Вентрис с двумя воинами на буксире. Его присутствие напоминает мне, что он мог подслушивать наш разговор все это время. И хотя Илрит сказал, что это пространство должно быть безопасным, сама мысль о том, что он знает о моей семье, о Чарльзе, о моих страхах и всех тех уродливых и скрытых частях меня, которые я хотела показать только Илриту, была бы нарушением, которого я никогда не прощу Вентрису.

Тем не менее, наши с Илритом руки все время соприкасались. Возможно, это не было случайностью или сладостным чувством со стороны Илрита — она пыталась обеспечить приватность наших бесед. Он переместился прежде, чем Вентрис успел заметить контакт.

— Надеюсь, твоя медитация прошла успешно. Пришло время для следующего раунда меток перед Бездной, — объявляет Вентрис. Воины движутся вперед.

Я настороженно смотрю им вслед. Каждый раз, когда одна из этих сирен приходит, чтобы помазать меня… мне придется отдавать все больше и больше себя. Скоро от меня ничего не останется. Я хочу уплыть. Взять Илрита за руку и сказать ему, чтобы он бежал со мной.

Впервые за долгое время мне хочется бежать.

Но это долг, который я принял. Такова клятва, которую я дала. Я не могу бежать, не сейчас. Возможно, я не вспомню о своей семье, когда придет время. Но я все равно отдам свою жизнь, чтобы защитить их. Я отдам все, чтобы они все были в безопасности.

Я отталкиваюсь от перил балкона. Краем глаза я вижу покорное, печальное выражение лица Илрита.

— Я готова.

Вентрис подходит с благоговением. Впервые мне кажется, что он действительно воспринимает меня как священную личность. Его глаза опущены. Он идет целеустремленно, кланяясь перед тем, как подойти.

Как и в усадьбе, я отмечена на всех видимых участках своей плоти. Я представляю, что к тому времени, когда меня принесут в жертву Крокану, я буду больше рисунком, чем голой кожей. Красивая оболочка. Несмотря на то, что метку ставит Вентрис, а воины присутствуют, склонив головы в знак почтения, я замечаю только Илрита.

Он переместился за плечо Вентриса и пристально наблюдает за ним. Его широкая грудь вздымается и опускается, как будто дыхание затруднено. Выражение его лица замкнуто, мышцы напряжены.

Илрит выглядит почти… встревоженным? Испуганным? Отстраненным? Я не совсем понимаю, что именно и почему, но я слегка наклоняю голову, чтобы поймать его взгляд и слегка улыбнуться. Пытаюсь сказать ему одним только выражением лица, что со мной все в порядке, не стоит беспокоиться.

Неважно, какой была моя реакция, я могу это сделать.

Он возвращает выражение лица на короткое время, но затем возвращается к своему обеспокоенному взгляду, нахмурив брови, и смотрит в дыру между лопаток Вентриса. Она остается на нем до тех пор, пока Вентрис не закончит. Герцог Веры откланивается и уходит со своими воинами, и, подобно облакам, сгорающим под лучами полуденного солнца, выражение лица Илрита восстанавливается.

— С тобой все в порядке? — Я не могу не спросить, смело положив руку на плечо Илрита.

— Я должен утешать тебя, а не наоборот, — пробормотал он.

— Все в порядке. Поговори со мной, — мягко подбадриваю я.

— Мне не нравится видеть его рядом с тобой. Мысль о том, что он пометил твою душу, почти невыносима, — признается Илрит. Я не успеваю ничего сказать в ответ, как он говорит: — Но, неважно, на чем мы остановились? — Его улыбка так резко отличается от его прежнего тона, что у меня чуть не случился удар хлыстом. — Полагаю, теперь твоя очередь спрашивать меня о чем-то.

Я чуть было не попросила его подробнее рассказать о том, что происходило в его голове, когда я была помечена, но в конце концов решила отказаться. Если бы он хотел, чтобы я знала подробности этих мыслей, он бы поделился ими. Может быть, мне лучше не знать. Так безопаснее.

Но есть еще один вопрос, на который я хочу знать ответ. Мое время вдруг стало казаться таким коротким. Риски стали меньше, чем когда-либо.

Я все равно все потеряю. Какая разница, буду ли я смелой? Дерзкой?

— Ты когда-нибудь влюблялся? — спрашиваю я.

Его глаза слегка расширяются. Илрит возвращается на то место, где мы сидели раньше, и смотрит вдаль.

— Мне двадцать семь лет. Как и ты, я не чужд сердечным делам. Хотя, похоже, в отличие от тебя, я не нашел никого серьезного. — Он вздыхает. Я сопротивляюсь желанию сказать ему, что Чарльз — всего лишь порча. — Хотя это должно произойти в ближайшее время. Как ты знаешь, мне нужно срочно жениться. Я откладывал, пока занимался твоей предстоящей жертвой, но это оправдание скоро закончится.