— Готов. Тут все, что требуется: краски, кисти, — ткнул Капрал в этюдник.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько вы хотите за свою работу?

— Пятьдесят буллей в месяц, — изрек Капрал.

— Ну вы хватили! — заулыбался собеседник. — Это пойдет по статье «накладные расходы». А там предусмотрено на подобные расходы всего десять буллей. Бухгалтерию у меня ведет жена, а человек она строгий.

— Сорок пять, — снизил Капрал.

— Десять, — стоял на своем хозяин. — Иначе дебит с кредитом не сойдутся.

— Сорок, — отступал Капрал.

— Десять, — провизжал гномик. — И то с месячным испытательным сроком…

Они торговались еще полтора часа. Капрал уговаривал, сдавал позицию за позицией, обещал так малевать на вывесках колбасы и сосиски, что от них будет исходить живой дух. Но писклявый, верткий хозяин был тверд. И когда Капрал в отчаянии назвал последнюю цифру — двенадцать буллей, — он был уже весь в поту, измочален, губы его дрожали.

— Нам с вами, больше не о чем говорить, — поднялся с кресла хозяин. — Человек вы неуступчивый, упрямый. А с упрямыми людьми я вообще опасаюсь иметь дело…

«Ах ты гнида! — свирепел от неудачи Капрал, покидая кабинет. — Мокрица, да я тебя…» — сжимал он кулаки, плетясь по шумной улице сам не зная куда.

Было совсем поздно, когда он добрел до своего пристанища, где его ждал Пустой и куда собирались на ночлег остальные куклы.

— Как дела? — лениво осведомился у него Пустой.

— Какие там дела! — мрачно отозвался Капрал. — А что у тебя?

— Все хорошо.

— Что делал?

— А ничего. Спать хочется, — зевнул Пустой.

— Ну и отправляйся, — Капрал откинул верхнюю часть туловища. Пустой влез внутрь и тут же захрапел.

Через час, когда остальные матрешки влезли одна в другую, Большой Мешок, пересчитав их, запер Капрала на ключ. Наступила ночь.

На следующий день в обеденное время Наш Сосед позвонил в одну из лабораторий Академика.

— Слушаю, — отозвались на другом конце провода.

— Это ты, Пробирочка? — узнал Наш Сосед голос своего однокашника по институту. Они дружили в те годы, сейчас поддерживали добрые отношения. И хотя тот работал ассистентом у Академика, Наш Сосед по старой памяти все еще называл приятеля шутливым студенческим прозвищем «Пробирочка».

— Как живешь, доктор? — спросил Пробирочка.

— Повидаться надо, — ответил Наш Сосед. — Найдешь время?

— Давай в обеденный перерыв.

— Где?

— Можем в кафе «Дырка от бублика».

— Договорились…

Кафе находилось в укромном месте лесопарка. Посещала его в основном молодежь, цены тут были терпимые, и кафе никогда не пустовало. Летом столики выносились на зеленый газон под огромные парусиновые тенты, где всегда была прохладная тень…

Они встретились ровно в час дня, весело оглядели друг друга, отыскали столик на двоих и заказали по бокалу лимонного сидра с поджаренными кукурузными хлопьями. Поговорили о том, о сем, о работе, о жизни вообще.

— Так что там у тебя? — спросил Пробирочка, понимая, что у приятеля имелся какой-то серьезный повод для встречи.

— В городе происходят странные вещи. Что-то непонятное творится с людьми, — и Наш Сосед рассказал о своих наблюдениях, о том, что были оживлены куклы, изготовленные Умельцем. — У вас там никаких слухов насчет этого? Может, велись какие-нибудь работы?

Пробирочка задумался.

— Мы же работаем совершенно изолированно друг от друга, каждая лаборатория. Нам запрещено интересоваться, чем занята соседняя лаборатория. Все дорожат своим местом, и это условие выполняется неукоснительно, — сказал Пробирочка.

— В истории с оживлением кукол твой шеф так или иначе должен быть замешан. Он, конечно, сукин сын, но талантлив, этого не отнимешь. Большой Мешок не зря вкладывает в ваше заведение огромные деньги, знает, что отдача будет, — предположил Наш Сосед. — Смотри, какая выстраивается цепочка: Умелец изготовляет партию кукол, потом кто-то их оживляет, и через какое-то время в городе начинается эпидемия бездумия, безволия, бездуховности, над людьми начинает властвовать примитивное мышление, высвобождаются самые низкие инстинкты. Значит, кому-то это нужно. Кому? Только Большому Мешку и его шайке. Оболваненный народ — самая податливая глина: лепи, что хочешь.

— Пожалуй, ты прав, — Пробирочка покусывал соломинку, через которую пил сидр. — Я вспомнил одну деталь, сперва не придал ей значения, но сейчас… — он откинулся на спинку стула. — Наш заведующий складом генетических импульсов большой любитель выпить. Однажды мы вместе возвращались с работы. Он уже хлебнул где-то, а по дороге все время прикладывался к маленькой стеклянной фляжке, которую носит в заднем кармане; был изрядно пьян и зол, а потому и словоохотлив. Зол, как оказалось, был на шефа: тот устроил ему разнос за то, что на складе не нашлось нужного количества материала: какая-то лаборатория начала его непомерно расходовать. Оттуда все время приходили люди с нарядами, подписанными самим шефом, и уносили коробки с генетическими импульсами. Главное же, что удивило даже заведующего складом, это то, что наряды были на генетические импульсы, заряженные только отрицательными качествами. «Вы что, собираетесь выращивать сплошных тупиц и негодяев?» — спросил он шутя у одного из сотрудников лаборатории, когда тот явился за очередным контейнером импульсов… Вот теперь и сопоставь…