Олейников присвистнул и, наклонившись к Зорину, прошептал:

– Сети ставят? На рыбалку, видать, приехали.

Навстречу «нежданным гостям» из будки в явном недоумении выскочили заспанные караульные. Лейтенантик, проверявший у Зорина с Олейниковым документы, подбежал к руководящему возведением заграждений обер-лейтенанту, козырнул, обменялся с ним парой фраз и тотчас вернулся к Зорину.

– Что случилось? – с волнением спросил майор.

– Народная палата ГДР приняла решение о запрете свободного перемещения между Восточным и Западным Берлином. Возводится инженерно-оборудованная государственная граница. Говорят, с нашим руководством согласовано.

Зорин нервно взглянул на Олейникова:

– Что же мне теперь с этим американцем делать-то? Ему домой надо.

– Не знаю, товарищ майор, – пожал плечами лейтенантик, возвращая документы. – Приказано никого не пускать.

– Так, может, давай этого, – Зорин махнул в сторону Олейникова, – последнего, пропустим, а?

– Не могу, товарищ майор, – извиняясь, развел руками лейтенантик. – Вон тот, обер ихний, наблюдает – потом все начальству настучит. Утром, говорит, инструкции будут: пускать – не пускать, кого и как.

Зорин чертыхнулся:

– Могли б предупредить…

– Чего-то не хочется мне тут до утра прохлаждаться, – шепнул ему Олейников, когда лейтенант отошел в сторону. – Будут – не будут пускать, хрен его знает. А меня там, надеюсь, уже томительно ждут, и опаздывать на романтическое свидание не очень-то красиво.

– Может, Павлу Михайловичу позвонить? – брякнул Зорин и осекся, сам поняв глупость своего предложения.

– Знаешь что… – оглянулся по сторонам Олейников, – ты тут машину постереги, а я по нужде отлучусь.

– В смысле? – не поняв, мотнул головой Зорин.

– На атасе постой! – с улыбкой пояснил Олейников. – Согласно анамнезу.

Олейников распахнул дверцу и, поймав на себе подозрительный взгляд немецкого обер-лейтенанта, демонстративно расстегнул ширинку и направился к кустам у реки.

– Я прождал его полчаса, – взволнованно докладывал Зорин, вернувшись в кафе к Плужникову, – он так и не появился из кустов. Я даже сам пошел по его следам, как бы по нужде…

– Черт! – стукнул кулаком по столу генерал. – Мне же сказали: до утра время есть.

– Товарищ генерал, – выглянул из подсобки Клюев, – звонят из нашей комендатуры: граница с Западным Берлином перекрыта.

– Вовремя звонят! – саркастически заметил Плужников.

– Говорят, немцы поторопились, – виновато, словно боясь, что гнев генерала перекинется на него, сообщил Клюев, – на несколько часов раньше перекрыли.

– На несколько часов! – фыркнул Плужников. – У нас тут каждая минута на счету.

Плужников вытащил папиросу из пачки «Казбека», понюхал ее, засунул обратно в пачку и взглянул на Зорина:

– Ну и что думаешь: где он сейчас-то?

Зорин растерянно пожал плечами.

Там, где секунду назад скользнул по воде луч прожектора, вынырнул Олейников. До Павлиньего острова, где начиналась американская зона оккупации, оставалось еще более ста метров. Лет двести назад король Фридрих Великий, по прозвищу Старый Фриц, возвел на этом острове замок, да непростой – строился изначально в виде руин, словно уже разрушенный какими-то варварами – и теперь его странные очертания, напоминающие кривые зубы громадного хищника, зловеще проглядывали в сумрачном небе.

Петр оглянулся на описывающий круги за его спиной сторожевой катер и, несколько раз глубоко вдохнув, погрузился под воду.

Последние метров двадцать, уже вынырнув, Олейников проплыл на спине, наблюдая, как сторожевой катер скрывается за изгибом реки. Наконец, почувствовав под собой землю, он встал на ноги и, стараясь не шуметь, выбрался на сушу. Олейников устал – река Хафель здесь весьма широка, да и большую часть пути пришлось плыть под водой. Петр сделал несколько шагов и в изнеможении опустился в густую траву. На мгновение он закрыл глаза.

И тут рядом с ним в траве что-то шевельнулось и ночную тишину прорезал душераздирающий крик: то ли испуганно закричал младенец, то ли завыло привидение. Олейников вскочил на ноги.

– Тьфу ты, – с облегчением улыбнулся он, разглядывая толстого павлина, невозмутимо копошащегося в зарослях. – Опять к дождю, что ли?

В комендатуре американского сектора Западного Берлина царила суета на грани паники. Надрывно звонили телефоны, пулеметами стучали телетайпы, под окрики офицеров сновали взад-вперед посыльные.