Нина провела рукой по тонкой ткани, удивилась хорошему качеству, но, мотая головой, протянула кофточку обратно.

– Ты что-то зачастила. Каждый день теперь ходишь…

– Дочка рожать будет. Деньги н-надо. Твои дети тоже много, это хорошо! Бери, тебе н-нада! Ты не работать, дома хозяйка? – улыбалась женщина.

– Да уж. Хозяйка, – Нина, задержавшись на мгновенье, снова взяла из рук торгашки протянутую блузку. – Фатима, денег нет, но в теплице много клубники поспело. Завтра утром соберу и тебе отдам. Возьмешь вместо денег?

– Продам, деньги будет. Клиент найду, – задумалась Фатима и озабоченно уточнила, – большой ящик или маленький?

– Большой. Ягода сладкая.

Фатима улыбчиво закивала, закрыла сумку, взвалила огромный баул на правое плечо и пошла, слегка согнувшись под тяжестью, привычно оглашая улицу криком: «Товар! Товар! Товар!»

Нина посмотрела на быстро шагающую по пыльной дороге женщину в растянутой кофте и длинной юбке, в очередной раз подумала, что она не может определить ее возраст. Посмотрела себе под ноги и увидела разлезшиеся шлепки, подол юбки, такой же длинной и бесформенной, как у Фатимы.

Проходя под навесом мимо машины, наклонилась к зеркалу заднего вида. А сколько лет ей дадут незнакомые люди? Сестра вчера написала, что она прислала неудачное фото, ее состарило лет на десять. Не стала огорчать младшую сестренку, с которой не виделись несколько лет: фотография прошла обработку фильтрами, да и Нина долго себя в порядок приводила, но ни тональный крем с пудрой, ни румяна с тенями не смогли скрыть дряблую кожу, синяки под глазами и отсутствующий взгляд. На ходу собрала волосы в тощенький пучок: перед глазами пролетели черные мушки, цветные зигзаги. Присела на лавочку. Да, мама говорит, что обследоваться надо. А на что? Мужу аванс задерживают, да кто же его знает, правду он говорит или врет, работает неофициально который год. Да и то сказать, какой работодатель выдержит сотрудника, который до обеда спит?

Не будет она обследоваться. А случись что, бог детей не оставит. Нина перекрестилась и пошла на летнюю кухню. Во дворе раздался голос Сашки:

– Ма! Ты мою блузку стирала? Она на стуле?

– Да, дочь, поищи среди неглаженного, – отозвалась Нина и застыла в задумчивости перед открытым пустым холодильником.

Когда Нина выходила из курятника с парой еще теплых яиц в руке, на нее налетела Сашка. Она была в блузке, накинутой поверх пижамного топа, рассерженно сдувала свисающие на лицо пряди волос и нелепо вытягивала руки вперед.

– Вот! Смотри! Говорила же, что она маленькая, а ты – еще поносить можно! Не пойду в такой в школу!

– Сашка, неделя до конца учебного года осталась. В девятый класс новую купим, – Нина, не обращая внимания на дочь, шла к летней кухне.

– Тогда я вообще в школу не пойду! – Сашка плюхнулась на крыльцо и села, скрестив руки на груди.

– Не кричи.

Нина скрылась за захватанной тюлевой занавеской, которая служила летней дверью и защитой от мух, и появилась с кофточкой, купленной у Фатимы.

– Держи. Я пошла завтрак готовить, буди Милу, в школу пора.

Сашка подскочила, поцеловала мать и скрылась дома, радостно крича: «Мила! Вставай!»

Нина двигалась неспешно, говоря вслух и проверяя содержимое кухонного гарнитура.

– Ну вот, яйца я им сварю. Хлеба… тоже нет. И сахар вчера весь съели. А где заварка?

Женщина вышла в огород, стала срывать ростки мяты и мелиссы, думая о том, какой теперь подарок сделать дочери-студентке на день рождения на следующей неделе. Кофточка, которую она отдала Сашке, предназначалась Вике.

Счастливая Сашка и угрюмая Мила пришли завтракать, уселись за пустой стол. Перед каждой на тарелочке лежало яйцо вкрутую и стояла чашка травяного чая.

– Мила, доброе утро! – Нина дула на горячий мятный чай, сидя напротив дочерей.

Мила дулась, оттопыривая нижнюю губу Катала по столу яйцо, потом резко стукнула об стол, выпалила:

– Хочу кофту, как у Сашки!

– Я тебе куплю на новый учебный год, – спокойно начала Нина.

– Моя с пятном, вот! – продемонстрировала рукав Мила. – Я весь пятый класс в ней проходила! У тебя всегда денег нет, – заканючила Мила.

Глухо прозвучал подзатыльник, которым Сашка осадила младшую сестру. Мила еще больше оттопырила нижнюю губу и заголосила. Сашке досталось от матери сложенным полотенцем.

– Завтракайте. И шагом марш в школу! – повысила голос Нина и вышла под навес.

Возле машины копошился муж, всклокоченный и сонный. Что-то смотрел под капотом, протирал зеркало заднего вида, стучал по колесам. Он двигался лениво, не спеша, плавно переходил от машины к сараю за инструментом, снова возвращаясь. Круглый живот выпирал из старой короткой футболки, спортивные брюки измазаны в солидоле. Нина молчала. Она уже устала за это утро, поэтому не стала говорить мужу, что нужно переодеться и причесаться. Сколько было таких разговоров за двадцать лет, что они живут вместе?