Опять прикасаюсь ментальной магией. Явно станет неплохим стихийником. И менталом, хоть и слабым. Последнее ему даже нужнее. Сможет считывать ложь и недобрые намерения.

Весь остаток дня обучаю его различению эмоций и базовым основам стихий. А ещё выправляю покорёженную самооценку. Прирождённое благородство и чувство собственного достоинства не раз стоили ему серьёзных неприятностей.

Попутно с этим аккуратно ставлю под сомнение навязанную в школе пропаганду. Мальчик умный, разберётся.

Приходит время гнать стадо в деревню. Я спокойно шагаю рядом с пастушком. Знаю, что выгляжу, как самый обычный рауданец. Не нищий, но и не богатый.

Входя в дом, едва не стукаюсь головой о дверной косяк. Двери здесь низкие. Так принято из-за более холодного климата, чтобы поменьше выпускать из помещения прогретый воздух.

Бедно, но чисто. Меня приветствует очень пожилая супружеская чета. Любопытство, радушие. Ни лжи, ни агрессии нет. Это хорошо.

Старушка хлопочет по хозяйству, накрывая на стол. Вскоре в дом входят супруги помоложе вместе с молодым парнем, похоже, старшим братом пастушка.

Страх и досада. Я почтительно кланяюсь и достаю несколько медных монет. Считываю лёгкую радость и облегчение, но беспокойство всё равно остаётся.

– Смотрящий знает уже?
– спрашивает отец пастушка.

– Не ходили ещё, - отвечает тот.

Мужчина велит старшему сыну проводить меня к дому начальства.

– Ещё деньги есть?
– спрашивает он меня.

Достаю ещё немного меди.

– Хватит с него двух!
– говорит он.

Визит к смотрящему проходит спокойно. Его даже дома не оказалось. Старый дед, видимо, его отец, берёт деньги и говорит, что мне можно остаться на ночлег.

Возвращаемся и садимся за стол. Похлёбка из овощей, простой грубый хлеб. Это Раудан. Пастушок уже рассказывал мне, что молоко они сами редко пьют. Делают из него сыр на продажу, чтобы было чем заплатить подати.

Старики явно рады зашедшему гостю. Им хочется поговорить. Я внимательно слушаю. Они начинают откровенничать. Мой дар целительницы душ располагает к таким вещам.

– Мы-то ещё успели другую жизнь застать, - говорит старушка.
– Податей таких не было. Да и стражники не наглели.

– Ещё при прошлом короле можно было что-то изменить, - продолжает её супруг.
– Но теперь они обложили нас со всех сторон. Взять хоть детей. Если так посмотреть, школа, ученье - великое благо. Но они и это умудрились вывернуть не туда. Люди боятся собственных детей! Не дай Двуединый произнести в их присутствии что-нибудь крамольное. Могут и донести. Их этому прямо в школе учат.

Родители пастушка неодобрительно косятся на стариков.

– Люди у нас дурные, - произносит старушка.
– Друг друга поедом едят, а начальству сапоги целуют. Вместо того, чтобы вилами кое-кого...

В воздухе разлит страх. Я обвожу всех спокойным ободряющим взглядом.

– Вставать завтра рано, - говорит хозяин.

Его жена отводит мне место на широкой лавке. Даже покрывальце стелет. Подушку, впрочем, не даёт. Да мне она и не нужна. Я свою сумку-рюкзак под голову кладу. Специально сама придумала и сшила для удобства в дороге.

Старики устраиваются на печи. Остальные залезают на полати над моей лавкой.

Я не раздеваюсь, так и ложусь. Плащом только накрылась.

Проходя мимо меня, хозяйка бормочет:

– Совсем старики из ума выжили, старость - не радость!

Засыпая, думаю, что мне всё-таки повезло с первой встречей в Раудане.

Все пробуждаются от яростного стука в дверь. Она ходит ходуном, вот-вот с петель слетит.

Хозяин идёт открывать. Снаружи доносятся грубые голоса.

– Смотрящий!
– слышу голос пастушка.

Что ему могло понадобиться среди ночи?
– недоумеваю я.

– Открывай скорей!
– доносится от двери.

Хозяин дёргает заевший засов. Наконец, дверь распахивается. В дом вваливается рослый бородатый мужчина в сопровождении ещё двоих, тоже далеко не хилых.

– Что за бродягу пустил?
– грозным голосом рыкает смотрящий.
– Кто такой? Может, беглый, а? Или шпион?

Хозяин угодливо склоняется и принимается объяснять, что гость - всего лишь мальчишка.

– Так уж и быть, не взыщу с тебя. Забираю его!

И тут подаёт голос успевший слезть с печи старик:

– Почто забираешь?