– А еще тебе надо больше общаться со своими одногруппниками и однокурсниками. У тебя прекрасные показатели по коммуникативным предметам. Это значит, что у коллектива нет проблем с принятием тебя. Это значит, что ты просто не хочешь ни с кем общаться.

Сигма вскинула голову.

– Да, не хочу.

Эвелина подняла брови.

– И почему?

Сигма коротко рассмеялась.

– А зачем? Сначала я сближаюсь с людьми, привязываюсь к ним, делаюсь зависимой от их присутствия и общения с ними. А потом меня переводят в другой филиал без права даже написать им. Я извлекла урок, спасибо.

Эвелина поморщилась.

– Сигма, ты все неправильно поняла. Никто намеренно не лишал тебя друзей.

– Когда вам ломают руку, вам легче от того, что это сделали ненамеренно? – почти выкрикнула Сигма. – Может, она меньше болит, быстрее срастается, если это случайный перелом?

– Знаешь, мир не вращается вокруг тебя, – сказала Эвелина. – И если ты становишься звеном в цепочке событий, то это не заговор против тебя. И твои однокурсники точно не виноваты в том, что произошло с тобой. Кстати, ничего ужасного с тобой не случилось. Ты не всю жизнь прожила со своими однокурсниками из второго филиала, а всего лишь год. А с этими тебе придется жить пять лет. Если, конечно, ты не захочешь отчислиться.

– Ладно, я поняла. Если я хочу учиться, мне нельзя страдать без моих друзей, нельзя хотеть выйти за пределы Академии и надо научиться быть всем довольной. Все верно? Я ничего не забыла? – ядовито спросила Сигма.

Эвелина кивнула.

– Тогда скажите мне, нормально ли, что в переходе стоит такая тишина, и где я теперь буду жить, и я пойду.

Эвелина рассмеялась.

– На последний вопрос тебе ответит комендант Боул. А что касается перехода, то студентам туда нельзя заходить. В переходе возможны колебания пространственных и временных характеристик. Ваших умений недостаточно, чтобы их стабилизировать. То есть студент может попасть в прошлое. Или в будущее. В лучшем случае. В худшем – будет просто ходить там вечно. Это не какой-то специальный элитный переход для преподавателей. Преподаватели тоже редко им пользуются. Я бы даже сказала – почти никогда.

– Ну так заложили бы его кирпичами, – пожала плечами Сигма. – Никто бы и не узнал о нем.

– Он и был заложен кирпичами! – воскликнула Эвелина. – Образно говоря, кирпичами! Ты вообще не должна была увидеть эти двери и эти переходы, понимаешь? Я думала, ты ошиблась, поэтому попросила тебя идти вперед.

Сигма с тоской вздохнула.

– И что мне теперь делать?

– Возвращаться обратно по галерее или по улице. Как все нормальные студенты. Можешь идти.

Сигма вышла и с тоской посмотрела направо. По подземному ходу было в три раза быстрее. Пойти опять по нему? Или быть примерной девочкой и следовать совету куратора? Эвелина, конечно, выглядит полной дурой, особенно после Констанции, но это не значит, что она на самом деле дура. Да и глупо будет потратить свою жизнь на хождение по переходу.

Сигма побрела налево, к лестнице на галерею.

Перед тем, как идти на завтрак, Сигма заглянула в расписание. Весь день занимал лабораторный практикум, первое занятие в семестре. Значит, прошло уже столько времени с ее перевода сюда?! Ее вызвали из Академии как раз накануне первого занятия в лаборатории. Вот она и нагнала отставание…

Сигма вздохнула и отправилась на завтрак. Хорошо, что хотя бы учебные программы в обоих филиалах совпадают, потому что все остальное здесь устроено иначе. Вместо личного коттеджа – комната, в которой нет даже кофеварки. Вместо выбора блюд – то, что приготовили повара, ориентируясь, видимо, на собственный вкус и настроение. Никакой свободы! Нет возможности выбрать хотя бы место для завтрака или ужина: на всю Академию – всего две столовые, и каждый курс был приписан к одной из двух. И еда была не в свободном доступе, а в строго отведенные часы, из-за чего Сима почти постоянно чувствовала себя голодной. Но больше всего Сигму бесили столы. У каждой группы был свой стол в столовой. Как будто мало того, что им приходится весь день проводить вместе! Хорошо еще, что до общих спален не додумались.

Сигма брякнула свой поднос на стол и заставила себя улыбнуться.

– Привет.

За столом сидели трое: веселая маленькая Нун, круглолицая черноволосая Ха, чей разрез глаз постоянно напоминал Сигме о Мурасаки, и симпатичный, но не слишком выразительный парень, кажется, его звали Каф.

– Привет, – улыбнулась Нун. – А мы как раз про тебя говорим.

– Да? – вяло поинтересовалась Сигма, пробуя кашу из непонятных белых зернышек. На вкус она была еще более ужасна, чем на вид. – Я уже дала повод для сплетен?

– Обсуждаем, с кем ты будешь в паре. У нас же сегодня лабораторный практикум, – объяснила Нун.

Сигма вылила сливки, которые полагались к кофе, в кашу и посмотрела на однокурсников.

– А с кем в паре был Син? Вот с тем я и буду, наверно, да?

– Син был в паре со мной, – ответил Каф.

Сигма пожала плечами.

– Значит, теперь с тобой буду я.

– Но у меня есть девушка, – сказал Каф.

Сигма не донесла ложку до рта и уронила ее обратно. Опять двадцать пять! Вечно ей достаются парни с девушками!

– В моем филиале у моего напарника тоже была девушка. И это было ужасно утомительно, – Сигма строго посмотрела на Кафа. – Она конструктор? Твоя девушка? Будет ревновать?

– Она – это я, – рассмеялась Нун. – Я его девушка.

Сигма кивнула.

– Понятно. И вы хотите быть в паре на лабораторных? – Сигма пожала плечами. – Ничего не имею против.

– Есть загвоздка, – подала голос Ха. – Нун в паре с Айном. А Айн ужасен. И я считаю, ты должна об этом знать.

Сигма вспомнила Айна, с которым едва ли перекинулась двумя словами за это время и улыбнулась одногруппникам.