– Я их решала вчера, – кофе покрывался какой-то маслянистой пленкой с синим отливом, и Сигме все меньше хотелось его пить, и все больше хотелось выплеснуть его на Мурасаки. – В чем смысл?

Мурасаки протянул руку и придвинул чашку Сигмы к себе.

– Мне кажется, что ты сейчас обольешь меня кофе, – сообщил он. – А я без дождевика. Обольешь, когда я буду в дождевике, хорошо?

Сигма подняла глаза на Мурасаки.

– Ты не ответил на мой вопрос. Зачем решать то, что я уже и так решила?

– Ах, да, смысл, – улыбнулся он. – Если ты сейчас их решишь, значит, эти темы ты хорошо знаешь. Можно больше не повторять. Экономия времени.

Довод Мурасаки звучал разумно. Сигма вздохнула и перегнулась через стол за своей чашкой с кофе. Хлебнула, стараясь не смотреть на пленку, и поморщилась. Кофе был горький, будто угля в него насыпали. Надо купить себе нормальных зерен, что ли. Прямо сегодня. Перед тем, как садиться за учебу.

– Ну что, ты проснулась? – спросил Мурасаки.

– Не знаю, – Сигма прислушалась к себе. Сон не ушел, топтался рядом, наступая на ноги совести, которая требовала немедленно садиться за учебу. От этого на душе было противно и тягостно. Примерно как от кофе во рту.

– Вот и отлично! – сказал Мурасаки. – У тебя полтора часа, – он придвинул ей планшет. – Давай, решай задачи, а я пока посплю на твоем диване.

– А ты не слишком наглый, как ты думаешь?

– В самый раз, – улыбнулся Мурасаки. – Одолжишь подушку?

Сигма молча смотрела на него.

– Подушку, – повторил Мурасаки. – Ладно, ты не понимаешь теорию вероятностей, но я ни за что не поверю, что ты не поняла мой вопрос про подушку.

– Ты не будешь спать у меня, а я буду учить математику тогда, когда будет удобно мне, а не тебе, – ответила Сигма. Подумала мгновенье и улыбнулась.

– Нет, – сказал Мурасаки.

– Да, – возразила Сигма, поднялась, обошла стол и перевернула кружку с кофе прямо на затылок Мурасаки.

Мурасаки поднял глаза на Сигму, нащупал на столе салфетки и приложил одну ко лбу, защищая глаза от скатывающихся с волос капель. И продолжал смотреть на Сигму. В его глазах не было возмущения, только вопрос. Один большой вопрос. Надо же, он и в самом деле настолько плох в общении с людьми?

– Ты мне никто, – сказала Сигма. – Ты думаешь, что можешь мной командовать, а я думаю, что могу облить тебя кофе.

– Я не никто! Я твой опекун по математике.

– Впервые слышу, опекун должен спать во время занятий.

– Логично, – сказал Мурасаки после паузы. – Прошу прощения. Я был неправ.

– Аналогично, – буркнула Сигма и махнула рукой в сторону душа. – Можешь помыть голову, полотенца в шкафчике. Фен там же.

Мурасаки потрогал голову, мокрый ворот водолазки, посмотрел на ладонь в коричневых разводах.

– Нет уж, я пойду домой, мне надо переодеться.

Сигма ехидно улыбнулась.

– Не слышу «скатертью дорога», – засмеялся Мурасаки. – Или что именно ты сейчас подумала?

– Скатертью дорога, – сказала Сигма. – Удачного дня.

– Жду отчет о решенных задачах, – сказал Мурасаки, натягивая свой латексный дождевик. – Мой номер должен быть активным в твоих контактах, потому что твой в моих появился уже вчера вечером.

Сигма демонстративно зевнула.

– До завтра, мой одуванчик, – рассмеялся Мурасаки и выскользнул за дверь.

Одуванчик? Она что, настолько встрепанная: Сигма бросила взгляд в зеркало у окна. Ах да, желтая пижама. Она прихватила планшет и вернулась в кровать. Сон ушел напрочь. Остались только угрызения совести, но они могли подождать пару минут.

Сигма потыкалась в контакты – активным был только Мурасаки. Как и следовало ожидать, в списке контактов он стоял вторым, сразу после Официальных оповещений, по факту – аккаунта куратора. Сигма покусала губу, но все же кликнула по профилю Мурсаки. Да этот парень просто души в себе не чает! Кажется, на его блог подписана вся Академия, от Альфы до Кошмариции. И фотографии, сплошные фотографии себя, любимого. Сигма с мрачным удовлетворением посмотрела на последний сет – тот, что на перилах лестницы. Каждый второй вопрос «кто фотограф?» Мурасаки изображал таинственность и всем отвечал одинаково: «одна прекрасная девушка». Сигма фыркнула. Что бы он написал сегодня, после того, как одна прекрасная девушка облила его кофе?

Эта привычка появилась у Сигмы в последнем классе лицея. Она засиживалась за уроками допоздна. До самой ночи. Иногда Сигме казалось, что у нее голова вспухает и разогревается изнутри, и вот-вот взорвется. И тогда Сигма вставала из-за стола и выходила на балкон. Холодный воздух помогал почти сразу. Пусть кожа покрывалась пупырышками, зубы начинали стучать, а мышцы становились каменными, в голове все прояснялось. Как будто ее вымыли изнутри. И перед тем, как уйти с балкона, Сигма бросала взгляд вверх, на небо. И видела звезды. И они все словно подмигивали ей. Разными цветами.