Холл в студенческом центре был пустым и мрачным. Колоны, которые в обычное время светились разными цветами, превращая холл в причудливый лес, сейчас были просто толстыми, в два обхвата, серыми полупрозрачными цилиндрами и придавали помещению угрюмый и необжитый вид. Как будто попал в дом, который уже достроили, но еще не заселили. И если бы на полу не вспыхивали красные стрелки-указатели с надписью «горячий завтрак ждет тебя», Сигма ушла бы из центра даже с облегчением. Но раз завтрак ждет – глупо уходить. Тем более за завтрак в городе надо платить, а здесь он бесплатный.

Сигма привычно двинулась в сторону столовой. И чем ближе она подходила, тем слышнее становились голоса. А хорошо бы, чтобы это был кто-нибудь с курса, – подумала Сигма. Ужасно тяжело молчать весь день, и вчерашний разговор с Мурасаки на стене – лишнее тому подтверждение. Кстати, о Мурасаки. Сигма прислушалась. Кажется, это снова был его голос. Неужели и правда, кроме них двоих тут пока никого нет? Хотя он ведь не сам с собой разговаривает! Второй голос тоже принадлежал парню. Сигма продолжала идти ко входу в столовую, но старалась не показываться из-за колон, пока не оказалась достаточно близко, чтобы рассмотреть парней. И правда – один из них был Мурасаки, и цвета его одежды – черная рубашка и темно-фиолетовые брюки – служили дополнительным подтверждением. Его собеседником был такой же худощавый черноволосый парень в желтом вязаном свитере и в черных джинсах. Значит, тоже деструктор, кивнула Сигма. Ну, хоть что-то Мурасаки смог ей объяснить и на том спасибо, теперь она умеет отличать деструкторов от конструкторов. Правда, только на четвертом курсе.

Сигма совсем уже было собралась выйти и поздороваться, но тут парень в желтом предложил:

– Мурик, а пойдем вечером на концерт, а? Устраивают девочки с факультета муз.

Сигма остановилась. Нет, так еще чего доброго Мурасаки предложит и ей пойти с ними, а концерты уж точно не входили в ее планы. Но на удивление Мурасаки отказался.

– Киро, мне вообще не интересно вечером гулять ни с тобой, ни с кем-то еще. Я люблю вечера проводить в одиночестве.

– И как зовут твое одиночество? Кто твоя прекрасная девушка? – по голосу было понятно, что Киро изнывает от любопытства. – Мы поспорили, и теперь нам нужно знать ответ!

– На деньги хоть спорили? – усмехнулся Мурасаки.

– А то, – дернул головой Киро. – Чтобы я спорил ради удовольствия? Ни за что и никогда.

– Ты так говоришь, будто спорить – великий труд, – голос Мурасаки становился все более ядовитым, но Киро не замечал.

– Если из чего-то можно извлечь выгоду, надо ее извлекать, Мурик, – назидательно сказал Киро и расхохотался своей шутке.

Мурасаки покосился на браслет на запястье. Сигма отступила на шаг назад, за колону. Не хватало, чтобы он ее заметил! Этот отвратительный тип в желтом свитере вел себя как грубиян, говорил как грубиян и скорее всего, грубияном и был. И Сигме совершенно расхотелось с ним встречаться. Мурасаки она бы еще пережила, поняла Сигма, но после вчерашнего разговора на стене предпочитала бы и ему не показываться на глаза. Вот же странно – ничего особенного она ему не сказала, а чувство, будто выболтала что-то глубоко личное, и теперь боится, что дала ему про себя слишком много информации. Вот что значит – молчать несколько дней подряд. Окажись вчера на стене Констанция Мауриция, Сигма и с ней бы наверняка разоткровенничалась.

– Так мы ее знаем? – продолжал наседать Киро.

– Откуда мне знать? Может, знаете, а может, нет.

– А она студентка? На каком курсе?

Сигма похолодела. Как хорошо, что вчера она ничего не написала под фото Мурасаки!

– Или, может, она профессиональный фотограф, а? Может, подскажешь адресок студии, я тоже себе хочу в профиль такие шикарные снимки!

– Слушай, Киро, – зло сказал Мурасаки, развернулся к парню и взял его за плечо. – Я шел завтракать. А ты испортил мне весь аппетит. Моя личная жизнь тебя не касается, понял? Завидуешь – заведи себе девушку и просто попроси ее тебя сфотографировать. И это будут самые лучшие твои фотографии, я тебе гарантирую. Красота в глазах смотрящего, запомнил? Но ко мне больше с такими вопросами не лезь!

Он оттолкнул Киро, развернулся и зашагал прочь. Сигма едва успела отскочить в строну. Мурасаки прошел мимо, даже не заметив ее. Сигма смотрела ему вслед. Вполне приличная черная рубашка на спине расцветала вышивкой огромного цветка ириса. Разумеется, ирис был лиловым, а гигантские стразы на лепестках, видимо, символизировали капли воды. Даже странно, как она в прошлом году умудрилась не заметить это недоразумение в нелепых кричащих нарядах. Или в прошлом году у Мурасаки был… более традиционный вкус в одежде?

Сигма вышла из-за колоны и не скрываясь прошла мимо парня в желтом свитере. Скользнула по нему пустым взглядом. Лицо казалось незнакомым. Да, кажется, в прошлом году она не запомнила ни одного старшекурсника. Ни одного. Хотя вот девушек же она помнит. Ту же Вайолет, про которую говорил Мурасаки. И еще Марину – она всегда ходила в строгих синих костюмах и черных шелковых рубашках. Костюмы были очень красивого насыщенного цвета и невероятно подходили под синие глаза Марины. Сигма даже прическу Марины не так хорошо помнила, как ее пронзительные синие глаза. А еще с Мариной дружит Лал, вспомнила Сигма, которая носит красные туфли на высоких тонких каблуках в любую погоду и под любой наряд. Вот же странно ее память работает, а?

Сигма вздохнула и вошла в столовую. Она еще работала не на полную мощность. Собственно, горело только одно окошко, с комплексным комбо-завтраком, то есть выбора не было, как и вчера в столовой академического корпуса. Но готовый завтрак есть – и на том спасибо.

Сигма взяла поднос с тремя контейнерами, прикрытыми фольгой, и пустой кружкой и направилась в зал. Все столы были пустыми. Даже грубияна Киро не было, вот странно. Обычно здесь в это время редко найдешь пустой столик, подсаживаться к знакомым и даже незнакомым было обычным делом. А тут – выбирай любое место – не хочу.