— Так и есть, — я положил на стол крупную купюру, которая покроет и счет, и останется на чай официанту. — Наша встреча не удалась, Нелли. У меня возникли дела, и я вернулся, чтобы тебе это сообщить.

— Дай угадаю, дела с вон той блондинкой? — хмыкнула она.

— Именно, — спокойно отозвался я. — Ты хорошая девушка, Нелли, но у нас ничего не получится.

— Ты даже не дал мне шанса, — вздохнула Нел. — Зато разведенке с прицепом - пожалуйста. Знаешь, Кир, это очень неприятно. Я и сама собиралась уже уйти…

— Следи за своим языком, — перебил ее речь я. — И тебе действительно пора. Мы могли бы по-нормальному распрощаться, но ты этого не захотела.

— Диане Олеговне не понравится твой выбор, — язвительно прокомментировала девушка, вновь кинув взгляд на Миру.

— Моя личная жизнь не касается ни тебя, ни даже моей мамы. Вызвать тебе такси?

— Обойдусь, — бросила Нелли и, наконец, ушла.

Я растрепал челку, справляясь с внутренним раздражением.

Когда шел обратно к Мире и Марку, то неотрывно смотрел на ребенка. Поражался сходству между нами. Единственное отличие - у мальчика волосы куда светлее моих.

— Марик, — ласково обратилась к сыну Мира, едва я устроился за столом.

И я в этот момент не мог отвести от нее взгляд. Какой она выглядела нежной, мягкой и твердой одновременно. Наверное, эти качества я искал в каждой девушке, до конца не понимая, что такую упустил в прошлом.

— Это Кирилл, он… мой старый знакомый, мы сейчас с ним вместе работаем, — от слов Миры внутри поднялась новая волна злости.

Но в тот же момент понимал - мне нужно сначала расположить к себе мальчика, чтобы он называл меня отцом. Однако Мира отобрала у меня три года. Я был уверен, что скажи она мне о беременности, я бы не струсил. Да, в восемнадцать ты не о детях думаешь, но… Я бы её все равно поддержал. Словами, делами, в конце концов, денежно.

Марк отложил вилку и внимательно на меня посмотрел. А потом удивленно задал вопрос:

— Мама, а Кирилл же не старый, почему ты сказала, что он старый? У него нет морщин и белых волос, как у бабули.

Я не сдержал улыбки, а Мира и вовсе тихо засмеялась, потрепала сына по волосам.

— Старый знакомый - это значит, что мы давно знакомы, малыш. Конечно, Кирилл не возраста бабушки.

— А почему тогда ты нас раньше не знакомила? Я бы с ним подружился и показал все свои игрушки.

Мира перевела растерянный взгляд на меня, видимо, не зная, как выкрутиться.

— Потому что я жил далеко от вас, — сообщил Марку чистую правду - я совсем недавно приехал из Америки, потому что отец решил, что учеба в крутом университете Лиги Плюща - это хорошо, но практику ничто не заменит. — И раз мы встретились, предлагаю подружиться сейчас.

Глаза Марка - такого же зеленого цвета, как мои, блеснули. Но он повернулся к своей маме и спросил:

— Мама, можно я буду дружить с твоим знакомым?

Она, побелев, после заминки кивнула.

— Ура! Давай тогда дружить, Кирилл! — потом снова повернулся к Мире и задал следующий вопрос: — Мама, а можно Кирилл поедет к нам в гости, и я покажу ему свои игрушки?

И теперь не только Марик смотрел на Миру с надеждой.

Глава 9. Мира

Я даже в страшном сне не могла представить подобную картинку - я, Марик и Кирилл, сидящие за одним столом. Но сейчас это происходит в реальности, которую я просто не могу воспринять нормально.

А уж когда сын каждый раз поворачивался ко мне и задавал вопросы, мне хотелось кричать со злости, смеяться и плакать одновременно.

— А почему тогда ты нас раньше не знакомила? Я бы с ним подружился и показал все свои игрушки.

Потому что Кирилл поигрался со мной и бросил на глазах у всех, выставив посмешищем.

— Мама, можно я буду дружить с твоим знакомым?

Нет, нет, нет, нет! Никогда.

— Мама, а можно Кирилл поедет к нам в гости, и я покажу ему свои игрушки?

Марик это спросил с присущей детям наивностью, но с такой надеждой, что что-то во мне будто бы разбилось на несколько миллионов осколков. Видимо, мое сердце. Просто поразительно, как Кирилл сумел за несколько минут понравится Марку.

Или Марк просто что-то почувствовал?

Я слышала, у всех женщин просыпается материнский инстинкт во время беременности. Но я совершенно ничего не испытывала к плоду в животе, пока носила Марка. Не испытывала щемящей нежности, когда смотрела на рисунки узи, не было слез на глазах, когда слушала его размеренный стук сердечка на доплере. И сравнивая себя с другими, я боялась, что буду равнодушна к ребенку.