То, что она не выразила словами, я почувствовал через поцелуй и сделал свои выводы. Теперь я точно не отступлю. Добьюсь её. Покажу, что изменился, что она может мне довериться.

Я дал короткую инструкцию по поводу соседа Миры охране — они сидели в тёмной машине, скрытой тенью раскидистых деревьев. Велел пробить его по базам и собрать на него досье, а ещё сразу сообщить мне, когда он выйдет из дома. Задержать и позвонить мне. Самим не трогать.

Я еле сдержался, чтобы не заявиться к нему немедленно и не набить его пухлую рожу. Но нужно было действовать аккуратно. Времена прямых столкновений остались позади и сейчас действовать надо аккуратно.

— Поняли и приняли, — сдержанно ответил главный в их тройке, Сергей, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула тень понимания.

Мы коротко распрощались, и я поехал домой, стараясь унять бурю эмоций внутри. Ночь была тёмной, городские огни тянулись бесконечной лентой, отражаясь в лобовом стекле. Мысли хаотично метались в голове, но одно было ясно: я не позволю никому навредить тем, кто мне дорог.

Уже утром они мне позвонили. Этот червь вылез из своей норы, причём пытался подойти к Олесе, но ребята его вовремя отвлекли и задержали. Отвезли в безлюдное место и теперь ждали меня.

Я приехал за считанные минуты. Меня гнала жгучая злость, которая пеленой застилала глаза. Сердце колотилось в груди, адреналин разливался по венам. Если бы вчера увидел его - придушил бы, честно. Потому что до сих пор отчётливо помнил тот страх, который отразился в глазах Миры, стоило ей его увидеть. Этот подонок не имел права находиться рядом с ними.

Пустырь находился за чертой города - заброшенный участок земли, частично заросший сухой травой и колючими кустами. Ржавые остовы старых автомобилей торчали из земли, словно скелеты давно забытых чудовищ. Поломанные бетонные плиты и обломки кирпичей были разбросаны хаотично, создавая ощущение, что их взрывом раскидало по сторонам. Над головой нависало серое осеннее небо, низкие тучи грозили пролиться дождём. Холодный ветер гулял по пустырю, поднимая пыль и мусор, и пронизывал до костей.

В центре этого мрачного пейзажа стоял Евгений - полноватый мужчина среднего роста, одетый в мятую куртку и грязные джинсы. Он дрожал, то ли от холода, то ли от страха. Его лицо было бледным, покрытым блестящей плёнкой пота. Глаза бегали из стороны в сторону, губы дрожали, пытаясь что-то сказать, но слова застревали в горле. Жалкое зрелище.

— Шеф, мы нарыли на этого типа, — брезгливо указал на трясущегося мужика рукой Сергей. — Много занятной информации. Может, мы сами с ним разберёмся? Зачем вам руки марать, он этого не заслуживает.

Один из ребят Сергея, светловолосый и крепко сложенный, вручил мне папку. Я пробежался глазами по написанному тексту... Когда дочитал, у меня появилось желание помыть руки. А лучше - помыться.

Мире повезло. Другим девчонкам нет. Но самое страшное - эту тварь не посадили.

Сжав зубы, я вернул бумаги.

— Так что, мы сами? — уточнил охранник, с надеждой в голосе.

Я покачал головой.

— Мы с ним просто поговорим, — оскалился я, чувствуя, как холодная ярость заполняет всё внутри.

Подошёл ближе, сокращая дистанцию. Евгений отступил на шаг и, споткнувшись о собственные ноги, упал плашмя на землю. Пыль взвилась облачком, оседая на его мятой одежде. Он попытался подняться, но в итоге остался стоять на коленях, запрокинув голову и с мольбой глядя на меня.

Мне стало противно даже его трогать. Да и он выглядел точно мешок с картошкой, который сколько бей, но сопротивления не получишь. Слабак.

— Послушайте, это какое-то недоразумение! — залепетал он, голос дрожал, словно осиновый лист на ветру.

— Недоразумение? — прищурился я, мой голос прозвучал тихо, но в нём звенела сталь. — Когда на зоне окажешься, тебе мужики тоже скажут, что произошло недоразумение.

Он сглотнул, глаза метались между мной и охраной. Сергей и его люди стояли поодаль, как хищники, готовые наброситься по первому знаку. Пути отступления не было. Оправдываться тоже не имело смысла.

— Я... я извинюсь... Я больше не буду... — бормотал Евгений, заикаясь от страха.

— Твои извинения чего-то стоят? — усмехнулся я, но в глазах не было ни капли веселья. — Ты скажешь "я так больше не буду", и все девочки, которые от тебя пострадали, сразу всё забудут?

— Пожалуйста... — прошептал он, голос сорвался на хрип. Мужик продолжал стоять на коленях, словно пытаясь вымолить у меня опущение всех грехов.

Мне стало противно от одного его вида.

— Слушай внимательно, тварь, — произнёс я сквозь зубы. — С этого дня ты обходишь стороной Миру и её семью. Узнаю, что ты хотя бы проходил рядом с ними, не то что тронул или сказал хоть слово — пожалеешь, что на свет родился.

Подонок закивал так яростно, что казалось, шея вот-вот переломится.