– Всё равно это очень странно. Не вздумай пускать его, ясно?

– Милая, я его с пеленок знаю…

– Не вздумай, – голос детектива был громкий и четкий. Не хватало, чтобы кто–то навредил её семье.

Прошло слишком много лет с тех пор, как они дружили. Конечно, Элли больше не злилась на то, что ни Робби, ни Дерек не поддержал её в крайне трудном решении уйти в полицию, но она больше не знала этих двоих и понятия не имела, что творилось у них в голове. Оба пошли по кривой дорожке, делали всё, чтобы превратить собственную жизнь в жалкое существование, абсолютно бесполезное и никчемное. У них был огромный потенциал, реализовать который можно было бы при не самых серьезных усилиях. Кто знал, как именно Робби заработал деньги на дом. Вдруг он торговец наркотиками или оружием?

– Вы же так хорошо дружили!

– Я дружила и со Сьюзи Бетшоу, которая в третьем классе прилепила мне жвачку к волосам. Это не значит, что мы теперь должны ходить вместе на шоппинг и целоваться в дёсна. Я предупредила.

– Милая, я взрослый человек и могу решить…

Марго замолчала, лишь столкнувшись со взглядом дочери. Элли не моргала. Её глаза смотрели точно в душу. Темные брови опущены, между ними – глубокая морщина. Детектив могла просидеть так несколько минут, заставив мать вспомнить все известные ей молитвы, но в разговор вмешалась Милли.

– Чайник закипел! – она сказала это так неожиданно и громко, что Марго вздрогнула. Её взволнованный голос гораздо больше подходил на роль засвистевшего чайника, чем он сам.

Остаток вечера прошел без происшествий. Несмотря на небольшую перепалку, Элли была очень рада, что наконец–то навестила семью. Они с мамой и сестрой всегда были близки. Когда ещё в школе сверстницы девушки жаловались на ужасных родителей, от которых вместо поддержки они получали домашние аресты, невыносимых братьев или сестер, Сандер никогда не могла поддержать подобные разговоры. Единственное, что она могла сказать: «Наверное, в нашей семье стоит сердиться именно на меня». Элли всегда считала маму своим самым большим подарком, а себя её наказанием, думала, что Марго не заслужила иметь такого непослушного ребенка, который предпочитал мешать жить всем соседям в округе, чем играть в куклы.

Милли вызвалась проводись сестру до машины, и детектив сразу поняла, что здесь что–то не так. Ещё во время ужина она заметила бегающие глазки этой хитрой молодой особы, которая точно жаждала о чем–то поговорить, но не могла решиться в присутствии матери. Элли специально молчала; пусть ей и было интересно, что же так беспокоило сестру, куда больше она хотела посмотреть на то, как девушка начнет это разговор. Не прошло и минуты, как Милли начала нервно постукивать по бёдрам, еле слышно кашлять, точно прочищая горло, бегать глазками и краснеть. Ох, Элли это обожала! Как сестра будет тянуть время в этот раз, пока собирается с силами? Обычно она просила закурить, когда хотела, но боялась о чем–то разговаривать.

– По сигаретке?

Как примитивно.

– Нужно ехать. А то за рулем вырублюсь, – Элли хитро улыбнулась и достала ключи.

– Ч–черт… Эм–м… Кхм–м, да… Хорошо, конечно.

– Я поеду?

– Конечно–конечно! – Милли закивала, но стоило сестре открыть дверь авто, как она вновь вскрикнула, а затем прикрыла рот ладонью от собственного удивления. – Джонатан снова в городе!

– Что ты сказала? – некогда стальной голос Элли дрогнул. Она не могла поверить собственным ушам. Режущая волна злости прошлась по каждой частичке тела, окутала Сандер в плотную оболочку, стала стягиваться и душить, параллельно впиваясь в кожу острыми шипами. Конечно, Элли так и не смогла отпустить этого человека из головы. Пусть и не каждый день, но она вспоминала Джонатана, человека, после которого она больше не была прежней. Недавний допрос вызвал у девушки новую бурю воспоминаний, и только Элли немного удалось отвлечься, был нанесен новый, ещё более суровый удар. Ей попали прямо в солнечное сплетение, лишили возможности нормально дышать и говорить, принесли такую боль, избавиться от которой никак не получалось, а терпеть было невыносимо. Это были не первые отношения Сандер и наверняка не последние, но мистер Джонатан Бош будет занимать почетную полку с надписью «козел» у девушки в душе. А ведь когда–то все говорили, что этот человек – самый идеальный мужчина, который встречался на их пути.

– Его видели в забегаловке старого Рика. Тебя тут все любят, а его ненавидят после вашей истории, так что с его стороны было весьма опрометчиво заявляться. Пенка в его кофе была отменной, уверяю тебя: ни один повар и официант не остался в стороне.

Элли, которая ещё несколько секунд назад была готова начать пинать первое, что попадется под ногу, вспрыснула от смеха. Жалко, что она пропустила эту картину. Если Джонатан узнает, его тонкая творческая натура этого не переживет.

– Думаешь, меня искал? – детектив понимала, насколько глупо звучал этот вопрос. А зачем ещё ему тут появляться? С финансовыми возможностями Ната, он мог снять президентский номер в лучшей гостинице Вашингтона. Он знал, что Элли часто заезжала к Рику и играла с ним в покер. Старику не хватало уехавшего в Нью–Йорк сына, а Элли банального отцовского внимания, которым она никогда не была обделена. – В любом случае, неважно. Пусть катиться к черту. Так и передай ему, если увидишь. Не думаю, что он рискнет заявиться к вам домой, моего–то адреса он не знает, но всё же.

Элли тяжело вздохнула. Ей и на работе хватало трудностей. Напоследок взглянув на соседский дом, где до сих пор горел свет, она села в машину. Слишком много старых знакомых…

[1] Барбитураты – группа лекарственных средств, производных барбитуровой кислоты, оказывающих угнетающее влияние на центральную нервную систему. В зависимости от дозы их эффект может проявляться от состояния лёгкого успокоения до стадии наркоза.

Элли с нескрываемой ненавистью осмотрела свое отражение, а затем сместила фокус внимания на тональное средство, которое уже давно мечтала отправить в мусорку, как и очередную коробку приторных пончиков, взятую из кофейни за углом. Или проблема не в злосчастных покупках, а в стрессе и переживаниях, которые детектив испытывала день ото дня? Даже в подростковом возрасте не было таких проблем.

Или всё преувеличено? Не так плохо? Ведь ещё недавно Сандер и не думала о редких высыпаниях. А он переживал так, будто именно его лицо подвергалось бесконечной, мастерки брошенной критике.