Необходимые алкашам для сексуальных утех, профуры являлись постоянным поводом для битв на почве ревности. Весь этот пёстрый люд слегка разбавляла молодёжь, подающая надежды на ниве борьбы с наличием алкоголя на магазинных полках.

Молодёжь эта, в виде девки Юльки и местного хулигана Бориса, собиралась пожениться. На свадьбу в ресторане денег не было, поэтому торжества они готовились провести в квартире. Меня эти приготовления мало заботили, волновало другое – после месяца работы в колхозе, видимо, от холода, царившего по ночам в деревянных бараках, у меня стали ныть яйца.

Не то чтобы нестерпимо болели, просто противно и тревожно ныли.

Профилактика онанизмом никак не повлияла на это нытьё, и я не на шутку испугался. Остаток денег с колхоза потратил на платную клинику, где мне, первый раз в жизни, выписали пивную провокацию, а потом вставили в член палку с ёршиком, типа как барбекю из хрена.

Не буду врать, какую-то жизнь там нашли, но не ту, от которой яйца могут болеть. «Нужны более глубокие и детальные обследования», – сказал доктор.

Я, представив, что мне засовывают ёршик ещё «глубже и детальней», чем в первый раз, вежливо отказался. Но яйца таки ныли, и я решил заняться самостоятельным поиском решения сложившейся проблемы.

В колхозе один наркоман, которого потом изгнали за воровство, шибко мёрз и, выходя в поле, мазал пятки финалгоном. Это такая согревающая мазь. Он наносил её на специальную пластиковую платформу, наяривал ею пятки, надевал шерстяные носки и резиновые сапоги. Бодро прыгая на колхозном поле, он кричал в сторону женской бригады:

– Девчо-о-онки! А у вас пёзды-то, пёзды есть?

И довольно хохотал. Раз наркоман был доволен и алкал размножаться, логично было предположить, что и мне данная мазь не помешает.

Когда я пришёл домой, сжимая в руках коробочку с заветным средством, алкосвадьба уже вовсю набирала обороты. Громко играла музыка, смеялись гости, по длинному коридору коммуналки деловито сновали тётки, бабки, неся с кухни блюда с закусками. Временами застенчиво проходили на перекур мужики, непривычно наряженные в старые советские костюмы.

Я прошмыгнул в свою комнату, переоделся в домашнее: спортивки и футболку с Кобейном, спустил штаны и густо намазал яйца чудо-снадобьем, мечтательно глядя в окно.

Дурное дело – оно ж не хитрое.

Эффект долго себя ждать не заставил. Буквально через десять секунд кокосы начали гореть адским пламенем, сжавшись до состояния грецких орехов и приняв радикально бордовый колер. Мало того, они начали интенсивно шевелиться. Я такого никогда не видел. Не ощущал. Представить себе не мог! Короче, яйца хотели сохранить генофонд и активно пытались сбежать, пока хозяин-идиот не уничтожил их совершенно столь варварским методом.

Как же это было больно!

Я повалился на пол и начал тихонечко выть, пытаясь сообразить, что же мне следует предпринять. Бежать в ванную? Там, сука, столько народу, что увидят, засмеют, тем более дверь в ванную плохо запиралась и зияла широкой щелью в филёнке. Щель обычно служила яблоком раздора в коммуналке. Побоище начиналось с того момента, как правообладатель моющейся в ванной профуры обнаруживал конкурента, подглядывающего за процессом омовения и недвусмысленно мнущего через штаны своё хозяйство.

Выбегавшая из ванной на шум драки Афродита, в морской пене рождённая, доставалась победителю.

Прошли секунды, которые мне показались целой вечностью, и я понял – придётся идти, прорываться. Какой тут, ё-моё, стыд, когда яйца зажаты раскалёнными тисками и невидимый экзекутор потихонечку их подкручивает, усиливая и без того нехуёвые (извините за каламбур) страдания.

«Не плачь, мой палач, лишь меня позови, бей меня, бей, если хочешь любви…» [1]

Я напялил штаны и ломанулся на выход. Удача подвела и тут. В коридоре меня подхватила и понесла в комнату, где проходило основное празднество, весёлая толпа вернувшихся с перекура друзей жениха во главе с самим женихом.

– Лёха, ты чё, не уважаешь меня?! – орал пьяный Борис. – Женюсь я, понимаешь? Женюсь!

Толпа гопников вынесла меня к столу, где немедля вручили полную до краёв рюмку.

– Тихо! Ща студент скажет тост! – скомандовал жених.