Смотрю в потемневшие глаза. Губы облизываю и задерживаю дыхание. Совершенно забываю о фруктах, об ужине, о воде, которая льётся за спиной.

— Я безумно голоден, Беда, — шепчет, поглаживая большим пальцем щеку.

— Сейчас разогрею и поешь, — бормочу.

— По тебе голоден, — выдыхает Дамир, припечатывает рывком к груди и сминает губы в жадном поцелуе.

Меня всю дрожь охватывает. Льну к нему, полностью покоряясь этому стихийному натиску. Пальцами зарывается в волосы, сжимает до лёгкой боли, оттягивает. Глубже целует. Страстно, голодно, самозабвенно. Возбуждение вспышками прокатывается по нервам.

Сама не замечаю, как мну рубашку, желая добраться до оголённой кожи. Давлю пальцами на плечи, ощущая стальные мышцы. Он очень горячий, даже через одежду шпарит меня.

Дамир подхватывает на руки и сажает на тумбу возле раковины. Вклинивается между ног и, оставляя цепочку поцелуев, спускается к шее.

— Дам, — выдыхаю, откинув назад голову.

Он усмехается и прикусывает нежную кожу ключицы. Стягивает пижаму и сразу же захватывает в плен своих губ вершинку груди. Меня пронзает иголками наслаждения. Выгибаюсь, желая усилить прикосновения. Хнычу, когда он отстраняется.

Но мужчина лишь срывает с себя безнадёжно помятую мной рубашку, подхватывает вновь на руки и несет в спальню. Оплетаю его торс ногами, зарываюсь в короткие волосы и сама тянусь к губам.

Дамир роняет меня на кровать и падает сам, благо успевает выставить руку. Смотрит с улыбкой, по щеке гладит и, медленно склонившись, ласково целует. Совсем неторопливо и нежно. Контрастом добивает. И рецепторы мои перегружает.

Касаюсь его везде. Трогаю, щупаю и корябаю. Наслаждаюсь тактильными ощущениями и завожусь сильнее.

Его поцелуй становится требовательнее, жёстче, страстнее. А ладонь спускается ниже, заставляя неосознанно втянуть живот.

— Дам, — шепчу, меня основательно потряхивает.

— Всё хорошо, Ник, — отвечает между поцелуями.

Хорошо конечно. Даже очень. Но как бы мне устоять и в обморок не свалиться от перевозбуждения и количества ощущений.

Не успеваю ничего сказать, мужские пальцы ныряют под пижаму и трусики и проезжаются по влаге, задевая чувствительные точки.

— Ах! — вскрикиваю, выгибаясь и неосознанно шире раскрываясь.

— Охрененная, — выдыхает комплемент Дамир, толкаясь двумя пальцами в меня, — И тесная. Неужели…

— Я не девственница, — выпаливаю, краснея, и впиваюсь ногтями в смуглую кожу плеч. Дамир шипит, усмехается и вгрызается в губы в новом поцелуе.

Меня охватывает первобытное желание. Я плавлюсь в сильных руках мужчины. Выгибаюсь, вскрикиваю, когда он прикусывает напряжённый сосок. Дамир утягивает меня всё глубже и глубже. В неизведанный доселе мир похоти, порока и разврата.

Сама отвечаю с жаром. Касаюсь его, царапаю не жалея сил. Кусаю и целую везде, где могу достать. Нетерпеливо тяну за ремень, желая большего.

Он раскатывает по толстому, обвитому выпуклыми венами члену презерватив. И я не чувствую больше смущения, жадно смотрю на каменную плоть, губы облизываю, тяжело дыша. И жду.

— Ты так на меня смотришь… — урчит Дамир, смыкая пальцы на стопах и притягивая ближе к себе. — Всё нутро выворачиваешь. Моя жадная отзывчивая девочка.

Нависает, приподнимает за бёдра и, склонившись, целует. Лаской залечивает саднящие и припухшие губы. Я чувствую его раскалённую плоть и судорожно сжимаюсь, ожидая вторжения. Но он не торопится, гладит, задевая клитор, распаляет сильнее.

— Да-аа-ам! — стону на выдохе, ёрзаю под ним.

— Дашь, — соглашается пошло и соединяет нас.

Возмущение, вертящееся на языке, выжигается напалмом и превращается в стон. Дамир выпивает любые звуки, удерживает крепко, не давая отстраниться. И, медленно отстранившись, вновь плавно толкается. Приручает к себе. К своим размерам.

— Какая ты сейчас красивая, Ника, — выдыхает, с трудом себя сдерживая. — Будто для меня создана.

Его комплименты накрывает дополнительным возбуждением. Притягиваю ещё ближе, корябаю ногтями, желая под кожу проникнуть и там остаться. Быть его. Быть с ним.

У Дамира заканчивается терпение. Он с тихим рыком заполняет меня резко. Вскрикнув, выгибаюсь. Сама тянусь к губам, прикусываю язык.

Он стонет мне в рот, держит крепко и толкается рывками. Быстрее, жёстче, сильнее. Я тону в наслаждении, в одном на двоих желании. Горю в его руках. Мечусь и вжимаюсь в горячее влажное тело. Очередной толчок, поцелуй-укус, и я разлетаюсь в мелких осколках удовольствия.

— Дам! — кричу, задыхаясь в агонии оргазма.

— Да, Ника! Красивая моя девочка, — подбадривает Дамир, отпуская себя.