Ненавижу свою жизнь.

— Рейф — сосед моих родителей, — объясняю я девочкам. — Он живет над их квартирой.

Мэдди ухмыляется.

— Пентхаус, верно? Очень мило. — и пока я съеживаюсь, она добавляет: — Надеюсь, это означает, что ты присмотришь за нашей девочкой, пока Бен и Лорен в путешествии?

Он улыбается мне, по-настоящему искренне, и это действительно прекрасно.

— Судя по тому, как ты выглядишь, ты справляешься самостоятельно. Но ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

Я слегка киваю, смущенная до безумия.

Что такого в этом парне и в моей полной неспособности вести себя хотя бы отдаленно спокойно рядом с ним?

С этими словами он желает нам хорошего вечера и уходит.

Он едва оказывается вне пределов слышимости, когда Мэдди бросается вперед, её пальцы охватывают мою коленку, как когти.

— Он тот самый, — шепчет она.

— Тот, который что? — спрашиваю я. Искренне понятия не имею, что она имеет в виду, но также намерена отклонить любые безумные идеи, которые она собирается высказать. Я знаю Мэдди и научилась не поощрять ее, когда ей что-то взбредает в голову.

— Тот самый. Ну, ты поняла. — Она неделикатно указывает на область моей промежности. — Тот, кто решит твою маленькую проблему.

Независимо от того, насколько большим неудобством я нахожу свою девственность, Мэдди находит это еще более оскорбительным. Она уже достаточно давно занимается поиском готового мужчины, который освободит меня от этой ноши, так что я не должна удивляться, что она нацелилась на бедного, ничего не подозревающего Рейфа.

— Нет. — Нет. О Боже мой. Я так раздула всю концепцию потери девственности в своей голове, что не только напугала себя до смерти — что, очевидно, является главной целью католической церкви, — но и никто никогда не будет соответствовать стандартам, которые я установила в своей голове.

Рейф, очевидно, раздавил бы эти стандарты в ноль, потому что, будем честны, этот парень чертовски горяч. Но простого намека Мэдди на то, что я должна рассматривать его в этом контексте, достаточно, чтобы моя шея вспыхнула, бедра сжались, а тело содрогнулось, потому что он такой пугающий.

Я выросла среди богатых людей. Влиятельных. Сильных. Меня нелегко запугать. Что касается Рейфа, то меня смущает не его социальный или профессиональный статус.

А он сам.

Его непристойно привлекательная внешность. Уверенность в себе. Тот факт, что он явно мужчина, который многого ожидает от своих девушек или… сексуальных партнеров. Держу пари, ему нравятся женщины, которые так же уверены в себе, как и он. Такие же опытные. Женщины, которые знают, как обращаться с его телом, так же хорошо, как он, уверена, понимает, как обращаться с их.

Все, что я хочу сказать, это то, что он, очевидно, настоящая находка, наверное, один из самых завидных холостяков в Лондоне, если действительно холост, и нет никаких шансов, что он вообще подумает о том, чтобы сжалиться над такой жалкой девственницей, как я.

И у меня ни за что не хватило бы смелости позволить ему это.

— Белль. Ты прекрасное, разочаровывающее создание. Если бы не любила тебя так сильно, то задушила бы. На самом деле, потащила бы этого восхитительного мужчину прямиком в туалет для инвалидов, потому что он такой блядь горячий. Но вместо этого я сижу здесь и сдерживаю себя, потому что он смотрел на тебя, как на ужин, а ты уже несколько месяцев жалуешься, что не можешь найти подходящего парня, который показал бы тебе, как это делается. Итак, ради всего святого, пожалуйста, скажи мне, что за гребаное оправдание ты придумываешь в своем крошечном мозгу-горошине прямо сейчас?

Она откидывается на спинку стула, на ее лице написано разочарование. И я знаю, что она чувствует, потому что последние несколько месяцев я была жалкой. Я поставила себе цель во время празднования нового года — наконец-то заняться сексом, и отклоняла каждого мужчину, который попадался мне на пути.

— Он не то чтобы предлагал, — говорю я, скрестив ноги, словно защищаясь.

— Ты ведь только что с ним познакомилась, верно? И он только что подошел к тебе. Он заинтересован.

— Мэдс, — протестует Элис. — Дай ей передохнуть.

Я раздраженно выдыхаю.

— Он слишком пугающий, ясно?

Мэдди выгибает идеальную бровь. Она ни секунды не жалеет меня.

— В каком плане?

— Ну… — я начинаю смахивать воображаемую пылинку на своем платье. — Потому что он так выглядит, ясно? И он старше. Типа, намного старше. Можешь представить, сколько женщин у него было? Это было бы так невыносимо. Я не смогла бы расслабиться.

Это правда. Не смогла бы. Быть с таким парнем, как Рейф, было бы абсолютно ужасно. Только это не объясняет, почему фантазия о том, как он прижимает меня к стене и зарывается лицом мне в шею, пока я провожу пальцами по его взъерошенным волосам, вызывает мурашки по всему телу.