— Я думал об этом и пришел к выводу, что мне здесь нравилось не потому, что это какая-то особая община, но потому, что здесь нам все внове. И все к нам так хорошо относились…

— Да, полагаю…

— Но разве ты не видишь, Бетти? — продолжал он. — Дело в том, что мы гости. Прими я предложение, и все бы изменилось.

— К чему ты клонишь?

— Мы с тобой неправильно поняли отставку. Когда увольняешься, это значит, что ты свободен и у тебя для этого есть деньги. Ты можешь делать, что хочешь.

— Но так ты уже жил и тебе надоело, — заметила она.

— Нет, я делал то, чего от меня ждали: ничего. И это утомляет. Но если делать то, что хочешь, это значит — иногда ничего не делать, а иногда, когда захочешь, работать. Я не говорил тебе, но вчера я обратился в семинарию, долго говорил по телефону с отделом кадров и сказал, что заинтересован во временной работе: могу заменять раввинов, ушедших в научный отпуск, и не требую большого жалованья. Я попросил иметь меня в виду, и думаю, что проблем с работой не будет.

— Ты опять хочешь работать?

— Только когда мне этого захочется. Мне бы хотелось попутешествовать, может быть, съездить в Израиль. Могли бы остаться там на несколько месяцев, как Смоллы. А потом я бы взял себе кафедру на полгода, если бы захотелось, если бы понравилась обстановка и люди. Таким образом, куда бы мы ни ехали, сохранялась бы новизна и независимость. Нужно признать, у меня, кажется, неплохо получается руководить общиной.

— О, Хьюго, тут ты на высоте, — горячо заявила Бетти. — Думаю, у нас получится. А если бы тебе предложили остаться…

— То я бы ответил, что мне очень жаль, — твердо возразил он, — что я ушел на пенсию и не заинтересован в постоянной работе.

— Да, дорогой, так будет лучше.

Садясь в машину, они не разговаривали, каждый был погружен в свои мысли. Когда машина отъехала от дома Дойчев, Рэймонд спросил:

— Что теперь делать?

— А что мы можем сделать? — свирепо огрызнулся Дрекслер. — Начнем готовить вечеринку по поводу возвращения Смоллов.

— Жена сказала мне, что вы нас навестите завтра вечером, — сказал шеф полиции Лэниган, — но я оказался поблизости…

— Конечно, — ответила Мириам. — Оставайтесь на чашку чая.

Она встала с дивана и направилась на кухню. Глаза шефа скользнули по ее животу, и он произнес:

— Ну, Дэвид, вижу, времени вы не теряли. Не зря съездили. Но вы нашли там то, чего искали?

— Да, — ответил ребе, помогая Мириам готовить чай и предложив гостю сливки и сахар. — Все было хорошо, мы нашли то, что искали, прямо в день приезда.

— Ну и отлично. Все же странно, что вы оставили работу на три месяца, особенно при такой конкуренции. Хотя если судить по встрече, которую вам устроили, вы знаете, чего хотите… — неохотно добавил он.

Неужели шеф порицал его за то, что он рисковал потерять работу? Ребе был тронут.

— Да, ребе Дойч хороший человек, — сказал он. — Он понравился в общине?

Лэниган энергично кивнул.

— Очень впечатляющий человек. Он создан для этого. — Он оценивающе взглянул на ребе. — А вы нет.

— Я знаю.

— И не стремитесь к этому. Поражать людей — это шаблонные уловки. Говорят, сейчас это не стильно. Сейчас новая мода на лидеров, но я думаю, она долго не продолжится. Когда вы уехали, нам прислали нового второго викария. Как раз новый тип служителя церкви — ходил в джинсах и свитере, сидел на полу с детьми и играл на гитаре. Полагаю, это были религиозные песни, но они таковыми не казались. По крайней мере, не похожи на наши привычные. И что? Глядя на него перед алтарем, в облачении, когда он благословлял паству, я видел только хиппи в голубых джинсах. А когда он читал молитвы, я ловил себя на мысли: докажи, докажи то, что ты говоришь. Он не мог меня убедить.

— А отец Доэрти?

— Он не снимает воротничка священника и черной одежды, так и кажется, что на нем церковные облачения, поэтому перед алтарем он достаточно убедителен. Ему веришь. Майк Доэрти не слишком умен, но ему и не надо, потому что кажется, что кто-то говорит за него. Это как будто фокусы показывают.

— Ну, у нас все иначе, — заметил ребе. — Раввин — это не пастор.

— Я знаю, вы мне объясняли, но знает ли об этом ваша община, или им нужно показывать фокусы?

— Думаю, некоторые знают, — сказал ребе. — А может, и все вместе.