Или под землю. Такие, как Ольга, вероятнее всего, попадают в ад.

Там они с Игорем и встретятся.

Открыт ли ее рот? Пытается ли она ухватить хоть немного воздуха? В порыве страсти Игорь жадно припал к Ольгиным губам. Припал неловко, сначала мимо, затем прошелся по левой щеке жертвы слюнявым ртом и наконец нашел рот своей жертвы. Ольгины губы оказались раскрытыми и слишком твердыми: напряглись в ожидании спасительного кислорода. Напряглись от отвращения к Игорю и липким поцелуям его. Игорь дунул женщине в рот – вот твой последний глоток воздуха, получай – и оторвался от губ ее.

Ольгины руки били Игоря по спине яростно, но удары слабели, и вот уже она словно гладила своего обидчика, поддерживая: «Не останавливайся. Ты на верном пути. У тебя все получится».

Вдруг рядом с Ольгой сел Степа – светлое лицо, голубые глаза, крошечные крылышки за спиной.

– Мамочка! Вот ты где. Идем со мной.

Это не дьявольский мальчик, посланный мертвецом, это сын ее! Он пришел за своей матерью, вот и встретились. Теперь всегда-всегда будут вместе.

И Ольгины руки обмякли. Глухо шлепнув, упали на пол. И вся Ольга тоже обмякла. Перестала хрипеть. Перестала бороться.

Перестала жить.

Игорь ее подушил еще с минуту. Так, на всякий случай. Слепому сложно убивать наверняка. Ведь жертва может обмануть, прикинуться мертвой, чтоб убийца ее отпустил. А сама вскочит, убежит. Обидно.

Но не знала Ольга, что сосед ослеп, не понимала, что этим можно воспользоваться. А может, в смертельной схватке она просто перестала соображать.

Сдалась.

Игорь вновь прижался к Ольгиным губам. Безвольные губы целовать куда приятнее. Не так часто Игорь целовался с женщинами, потому и не смог отказать себе в этом скромном удовольствии. К тому же его так просто теперь осуществить. Быстрее же, пока тело не остыло!

Игорь целовал мертвую Ольгу, страстно впивался в нее, облизывал ее посиневший рот, пытался дотянуться до языка, кусал ее губы. Вдыхал в Ольгу воздух, словно проверяя, оживет или нет. Устал и отвалился, упал рядом с телом женщины, выдохнул и проблевался.

Голову закружило. Зрение так и не вернулось.

Тошнота накатила с новой силой, и Игоря опять вырвало. Если бы он не лишился зрения, то видел бы, что блевал он на свою жертву.

А теперь будешь ее целовать?

Горло жгло от рвоты, блевать было нечем, словно внутренности из себя извергал.

Хуже, чем от червей.

Мужчина надеялся, что яд, каким бы он ни был, подействовал не полностью: все токсичное, вредное вытошнилось, организм очистился.

Но отчего же так плохо? Отчего в глазах темно? Почему так кружит?

Кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит, кружит.

Каждый новый вдох причиняет боль. Кислород почти не проникает в легкие Игоря, упирается, давит на стенки горла, перекрывая самому себе путь.

Мужчина закашлял, пытаясь исторгнуть застрявший в нем воздух, чтобы набрать новый, более покладистый. Но следующий глоток оказался еще тяжелее, еще плотнее. Игорь впускал его в себя мелкими порциями и понемногу задыхался – воздуха легким не хватало.

Это наказание за удушение. Воооот, вот тебе, получай, прочувствуй, каково это – лишиться воздуха.

Ну как?

Приятно?

Игорь пополз на четвереньках к выходу. Сердце грохало, колотило по груди, грозилось вырваться. Мужчина останавливался, прижимал к телу ладонь, пытаясь утихомирить непокорное. Но сердце било и по ладони. Дыхание сбилось окончательно, будто Игорь пробежал марафон, а не прополз два метра от мертвого Ольгиного тела до порога.

Он задышал мелко-мелко, что собака, высунув язык.

Дорога в десяток шагов ослепшему Игорю показалась долгой, но вот он нащупал дверь, надавил на нее, дверь открылась, и Игорь вывалился наружу. Он стал жадно хватать руками снег и заталкивать его в рот.

Снега! Снега! Больше снега! Очистить снегом себя.

Игорь перестал чувствовать холод. Снег не обжигал ладони, почти голым ногам было жарко, даже пронизывающий ветер был мужчине нипочем. Мороз почтительно отступил перед отравленным.

Вдруг Игорь повалился на спину и задергался: тело его свело в судороге. Мозг отключился. Темнота, суматошное биение сердца и непослушное тело, сведенное от конвульсий. Руки беспорядочно загребали горячий снег, тот подхватывал Игоря, подставлял себя под бьющуюся об землю голову страдальца, немного смягчая удары.