– Как бы там ни было, отличная вечеринка, Ада, – говорю я, повернувшись сначала к сестре, а затем перевожу взгляд на кузину: – Поздравляю с беременностью и с кабриолетом, Руби. Уж такая радость – и одно и другое.

И ухожу, не дожидаясь ответа.

Спустя бесчисленное количество бокалов вина и явно недостаточную порцию барбекю, не сумевшую впитать весь алкоголь, я стою возле шоколадного фонтана, заметно пошатываясь. Джек так и не приехал и на сообщения мои пока что не ответил.

Я совсем одна.

И выпила куда больше, чем стоило.

И меня мутит. Конкретно мутит.

Зайдя в дом, я отправляюсь прямиком наверх, в ванную комнату: не уверена, что сумею выстоять очередь в общий туалет на первом этаже. Хватаюсь за ободок унитаза и опускаюсь коленями на толстый серый коврик. Господи, мягкий-то какой! На ощупь нежнее моих пододеяльников из супермаркета. Как же грустно осознавать, что у моей сестры коврик в туалете лучше, чем мое постельное белье…

Спустя пять минут спазмы еще продолжаются, но меня уже хотя бы не тошнит. Надо идти домой; больше всего мне хочется избавиться от каблуков и лифчика и улечься в кровать.

Но, выйдя из туалета, я слышу, как Ада спрашивает кого-то: «А как насчет этого?»

Голос сестры заставляет меня задержаться возле двери гардеробной – может, удастся перехватить Аду вдали от посторонних глаз, и тогда я смогу объяснить, почему заговорила про дизайн интерьеров. Со стороны она, конечно, выглядит счастливой, но иногда я смотрю на нее и понимаю, что не все так радужно. Самая большая проблема сестренки – ее перфекционизм. Если она не уверена на сто процентов, что сразу достигнет успеха, то отступает, стремясь избежать провала. Но Ада обожает интерьеры и с ее талантом могла бы стать звездой. Может, ей просто нужна поддержка, пара теплых…

– Симпатичное, но фиолетовый мне не к лицу. – Второй голос принадлежит Руби, и все мои надежды побеседовать с сестрой наедине рассеиваются как дым. – Не пойму, как меня угораздило пролить на платье вино. Да еще красное. Спасибо, что согласилась одолжить мне наряд.

Привалившись к стене, я достаю из сумки телефон и начинаю набирать сообщение для Джека – нужно предупредить его, что я ухожу. Он собирался меня домой отвезти, но я и такси обойдусь.

– Все в порядке, мне не сложно.

В этот момент я вспоминаю, во сколько мне обойдется поездка на такси отсюда и до дома, и решаю пойти пешком. Погода хорошая, к тому же по дороге я, наверное, успею протрезветь.

– Ох, ну какая ж я неуклюжая. Честное слово, Адалин, если у меня и есть хоть одна общая черта с твоей самовлюбленной сестричкой, то это точно неуклюжесть.

Я замираю, не успев нажать на кнопку «Отправить». Ада хихикает, и я даже не знаю, что меня сильнее коробит: едкие слова кузины или реакция на них родной сестры. Затем слышится лязг вешалки.

– А это не подойдет?

– Сейчас попробую, но мое здоровенное пузо туда может и не влезть.

Слышится звук застегиваемой молнии, затем шелест ткани. Я надеюсь, что сеанс перемывания костей закончен, но Руби, судя по всему, уже понесло.

– Элоди думает, что она вся из себя особенная: типа, отучилась в университете, так, значит, она теперь круче всех. Круче нас, – Руби фыркает. – Слышала, как она распиналась? «Учеба давалась нелегко», «Мне нужно время на себя», а сама при этом в какой-то паршивой кофейне работает.

Они обе смеются, а меня охватывает такой стыд, что горит не только лицо, но и шея. Меня саму воротит от собственного пафоса. Я так старательно сдерживалась во время разговора с мамой, что вывалила все накопившееся на дядю Грегори, Руби и Аду.

– Ты, кстати, в курсе, что ваша мама ходит и всем рассказывает, будто Элоди до сих пор маркетологом работает, только уже из дома?

Я мрачнею, не в силах поверить: мама ведь знает, что я уже не маркетолог.

– Я слышала, как она перед этим разговаривала с родителями Итана. Явно стеснялась. Посмотри на себя, Адалин, на то, что у тебя есть. А у Элоди? Еще чуть-чуть, и она пойдет в «Асду» [2] товар по полкам раскладывать.

От этих слов у меня внутри все холодеет. Да, мама разочарована, да, она волнуется, но как же больно слышать, что ей настолько стыдно, что она готова врать другим.

– Когда тетушка Мередит сказала, что у Элоди появился агент, я забила фамилию в поисковик, и результаты, честно говоря, оказались удручающие. – В голосе Руби столько торжества, что хоть ложкой зачерпывай. – Так что не светит ей никакой договор на публикацию.

– В самом деле? – Может быть, мне всего лишь показалось, но Ада, похоже, несколько огорчилась.