Они точно скрывают что-то!.. На мгновение напудренные лица превратились в застывшие безликие маски.

Чтобы сбросить наваждение, Селин украдкой сжала кулак и ощутила, как собственные ноготки больно впились в кожу. Кажется, она сходит с ума… Горе и несколько суток без сна давали о себе знать, и теперь самые безумные мысли стали посещать ее голову.

Не она ли все эти дни не отходила от постели матушки? Не сама ли она до последнего вздоха держала ее слабую руку в своей?

Мрачная действительность была неумолима. Мраморная статуя и холодное надгробие – все, что осталось от единственного источника любви и теплоты в жизни Селин. Она больше не увидит лучистых глаз с грустинкой, не услышит ласкового голоса, не согреется в родных объятиях, где с самого детства привыкла укрываться от опасности.

Маленькая робкая маркиза де Круа, чьей силы сердца хватало утешать свою крошку в самые темные времена, теперь обратилась прахом…

Даже отсутствие факта кровного родства с матерью потеряло всякое значение. И без злых языков Селин все понимала едва ли не с пеленок. Достаточно было взглянуть в зеркало, чтобы убедиться в отсутствии малейшего сходства с маркизой Изабель де Круа и с самим всемогущим герцогом де Сюлли, уже не говоря обо всем его семействе.

Впрочем, при известном усилии кто-то улавливал их отдаленное сходство с кузеном Антуаном, также светловолосым и голубоглазым, но на том общие «фамильные» черты решительно заканчивались.

– Ну же, моя дорогая… крепись, умоляю тебя! Я и сам ровно так же презираю всю неуместность здешнего парада, однако ничем себя не выдаю…

Селин вздохнула и сильнее сжала локоть брата. Тот порядком устал от многочасового молебна и то и дело беззвучно чихал в ворот от едкого ладана.

– Клянусь, дорогая кузина, тетушка горячо переживала до самой своей смерти, как бы ты не раздумала отправиться со мной…

Селин рассеянно кивала: и здесь он об острове… и снова его утверждения вопреки очевидному… матушка прекрасно понимала, что дочь не оставит ее в одиночестве на смертном одре. И того больше – маркиза будто подгадала свою кончину так, чтобы задолго планируемая экспедиция на остров не была отложена еще на полгода, а то и вовсе сорвалась.

Неприметная и удобная при жизни Ее Сиятельство маркиза Изабель де Круа тихо сгорела от чумы всего за пару недель наперекор усилиям лекарей и круглосуточной опеке дочери.

Чем оказала ей услугу и после смерти.

Казалось, за истекшие недели ужас агонии насквозь пропитал Селин.

…Все эти снадобья… обреченные движения длинноклювых масок докторов… нарастающая мертвенность и тотальность смерти внутри собственной души…

Лоб матери померк и почернел от чумы. И вместе с ним увяла и единственная радость от предвкушения долгожданного расставания с Верденой.

Словно с уходом матушки сама жизнь покидала и ее молоденькую дочь.

Антуан нисколько не смущался, что не интересен безутешной сестре, и все бубнил вполголоса. Он поднес к ее глазам новый муслиновый платок:

– …Как его там… Бу-дра? Да-Гуа? Ну же, Селин, все никак не выучу… Да пойми, без тебя я решительно не найду, чем заняться в этой провинции! Что меня ждет? Отчеты по приплоду скота да оброки с него? Ставить резолюции под штрафами для горемык, что не могут как следует прописывать нужные цифры? – он вдруг воскликнул. – Когда же жить мне, кузина?!

Селин с сомнением покосилась на театрально увлажненные глаза.

– Как новый управитель этих диких земель, я буду погребен под кипами бесконечных бумаг и по всем фронтам сделаюсь обреченным на фиаско! Да-да, и, клянусь, даже оставлю предсмертную записку, если ты не отправишься со мной! «В моей безвременной кончине прошу винить дражайшую кузину Селин де Круа»! Пойми же, я погибну там без твоего знания этих всех бесконечных юридических казусов, тезисов, нюансов и прочих нуднейших вещей… Ах, бедняжка моя, слезами добрую тетушку уж не вернуть… – сквозь покровительственную мину живописного сострадания Антуан даже всхлипнул, но вдруг глаза его засияли. – Но мы-то с тобой пока живы и наконец вырвемся отсюда!

Мысль о том, что уже завтра зачумленная Вердена с ее ненавистным дымом погребальных костров останется далеко позади в лигах океанской воды, неожиданно согрела истерзанную душу. Ведь и правда – впереди новая жизнь! И в ней не будет места гнусному прошлому и особенно – омерзительным его персоналиям…

– Селин, дорогая, не та ли это самая Патрисия де Монблан? Готов поклясться, ее не было в списках! Или показалось… Даже на похоронах от нее нет покоя… Нет, не смотри в ее сторону, умоляю!

Кузен попытался было пригнуться, чтобы выпасть из поля зрения гостьи, но тут же осознал всю бессмысленность своих намерений и нарочито подбоченился.

– Я погиб, – сквозь учтивый оскал резюмировал Антуан, и непринужденный его поклон едва не испортило отчаяние. – Эта мегера приближается… заклинаю тебя, напомни расследовать, какому мерзав… кто посмел пустить слух, будто мы с ней обручены с пеленок?!

Селин рассеянно взглянула на приближающейся фигуру заклятой подруги в роскошном платье из черного бархата. С каждый шагом воинственное бряцание украшений становилось все отчетливей, а сладкое облако духов – все приторней.