– Ваш пропуск,– обрадовались стражи дисциплины.

Переписав в блокнот фамилию из пропуска Ромашкиной, они тут же принялись высматривать следующую жертву.

Настроение у Зои Ромашкиной испортилось на весь день. У неё было такое ощущение, будто она совершила тяжкий проступок, о котором никто из сотрудников пока не догадывается, но скоро, очень скоро будут знать все. И что тогда начнётся, страшно подумать. Она уже представляла, как будут злорадствовать одни: ну вот и Ромашкина, наконец, попалась, наша безгрешница; ни разу не попадалась, а тут попалась, не всё же только нам выговоры получать. Другие подумают: надо же, как не повезло Зое Ромашкиной; такая трудяга, передовик, а на дисциплине погорела…

– Ох, срам-то какой,– думала Ромашкина.

Неприятные мысли одолевали её, не давали сосредоточиться на работе. Как только она собиралась что-то делать, думы опять переключались на это злосчастное опоздание.

После обеда Зоя Ромашкина вроде немного успокоилась, но ворох бумаг у неё на столе так и не дождался её участия, делать она ничего не могла; тяжкое ощущение виновности не покидало её.

А ведь придётся терпеливо выслушивать, как будет выговаривать ей начальник отдела. Она представляла себе эту унизительную сцену и чувствовала, как начинает повышаться давление. Раз записали фамилию – обязательно сообщат.

На следующее утро действительно из отдела кадров пришёл список опоздавших по институту. Среди прочих значилась и фамилия Ромашкиной.

Начальник отдела, вызвав её в кабинет, суровым взглядом окинул порочащую отдел сотрудницу и потребовал объяснительную записку о причине опоздания.

Зоя Ромашкина, чтобы поскорее покончить с этой неприятной историей, засела за написание. Она долго обдумывала, с чего начать. От волнения фразы разбегались в разные стороны, испортила один лист бумаги, другой… Изломав совсем голову, но, так и не придумав ничего в своё оправдание, она решила по порядку изложить всё то, что с ней произошло в то злополучное утро. Она писала:

«В связи с тем, что пригородный автобус, на котором мне каждое утро приходится добираться до остановки городского транспорта, ходит не регулярно, сообщаю, что такого-то числа я простояла на остановке сорок минут: двух по расписанию автобусов не было, на третий я не смогла залезть, потому что он был переполнен. Чудом поймав попутку, я добралась до переезда, откуда до остановки городского автобуса бежала с полкилометра. Все эти обстоятельства и повлекли моё опоздание на работу на одну минуту».

Дописав последнюю фразу, Зоя Ромашкина облегчённо вздохнула и посмотрела на часы – второй после опоздания бездарный, пустой рабочий день закончился, пора было собираться домой.

ГРУСТЬ

Перед моим окном куст с разноцветными листьями. Осень: немного грустно и тревожно. На этот куст я любуюсь через железную решётку на окне. Она, конечно, не для того, чтобы мне отсюда не выбраться, а главным образом, чтобы никто не забрался в наш офис и не похитил со столов телефонные аппараты да не выкрутил лампочки – единственно ценное, что есть в нашем отделе внешнеэкономических связей. Как вы думаете, от кого в большей степени зависит эта связь? Может, от заморских миллионеров-предпринимателей, которым не терпится поскорее получить нашу продукцию; что удивительно, на редкость качественную? Или от завода-изготовителя этой продукции? Нет – они готовы к отгрузке. Всё зависит от газосварщиков, которые недавно меняли трубы, а заодно прихватили телефонные аппараты, да повыкручивали лампочки. Так что вот уже несколько дней сидим без света и связи никакой: ни внешнеэкономической, ни с заводом-изготовителем.

Вот так всегда: отгораживаемся, отгораживаемся решётками да колючими проволоками от внешнего мира, а внутри-то все равно пусто, всё растащили.

Осень, а куст перед окном до того красив, а все равно грустно и тревожно.

НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИ КРИТИКА ЗАМУЛЮКИНА

ПО ПОВОДУ НОВОГО ФИЛЬМА РЕЖИССЕРА ЭКСТАЗОВА "ЗАЧЕМ НАМ ЭТО?"

Пришло, наконец, время, когда и мы, простые советские зрители, можем не только смотреть, но и кое-что понимать в новых по жанру фильмах, изредка попадающих на экраны кинотеатров с кинематографических высот. Хочу остановиться на последнем фильме известного у нас режиссера Экстазова «Зачем нам это?».

Надо с сожалением отметить, что пока далеко не все подготовлены к восприятию такого рода искусства, и тем более радует, что многие его все-таки воспринимают…

По результатам опроса выходящих из кинотеатра «Прогресс» людей, было установлено, что фильм по душе главным образом тем из них, которые имеют некоторые склонности к философствованию, а также лицам, слишком уж пессимистично воспринимающим реальный мир. Причем чем в большей степени выражены эти особенности психики, тем сильнее понравился им фильм. Радует и то, что фильм «Зачем нам это?» – отечественный, а не приобретенный, как это сейчас стало модным, на огромные деньги за рубежом. Наконец-то и наш кинематограф смог приблизиться к мировому уровню. И у нас, наряду с обычными для нашего понимания лентами, содержание которых можно без особого труда пересказать родным и знакомым, начали появляться фильмы-чувства, фильмы-символы, пересказ которых недопустим.

Пробравшись с большим трудом в апартаменты Экстазова, я спросил у режиссера: «О чем ваш фильм «Зачем нам это?» Экстазов был очень удивлен и после продолжительной паузы, когда я уж было подумал, что он не расслышал моего вопроса, вдруг резким движением поднял указательный палец вверх и воскликнул: «Мой фильм – это музыка, про которую никогда нельзя сказать, о чем она. Каждый воспринимает её по- своему. А коль уж задали мне такой нелепый вопрос, отвечу: кто не понимает мои фильмы, тому не дано». Из этого я заключил, что последнее произведение замечательного режиссера сугубо духовного плана.