Так что, когда я наткнулся на отряд оглала, убегая с места гибели отряда Феттермана, и убил пятерых из них, прежде чем остальные одолели меня, Бешеный Конь понял, что все его видения сбылись, и не дал меня убить. Пророчество исполнилось, и Ястреб, Который Ходит Как Человек, появился среди них, чтобы остаться.

Когда он закончил, я рассказал ему о себе, сказав, что Гири был шутником, и что в его утверждении о том, что во мне течет индейская кровь, не было правды. Я был полностью белым.

– У тебя красная душа. Ты останешься с нами.

Похоже, мои объяснения его не заинтересовали. Я понял, в чём состоит эта особенность характера индейцев. Они видят вещи такими, какими хотят их видеть, или такими, какими, по их мнению, они должны быть. Я мог бы быть бледным, как алебастр, с волосами цвета чистого золота, но если бы Бешеный Конь захотел видеть во мне индейца, он бы так и видел. Я бы действительно стал для него индейцем. На самом деле это странное изменение, по-видимому, уже произошло, поскольку с того дня он никогда не разговаривал со мной только так, как как один краснокожий с другим.

Эта привычка придавать чему-то ту ценность, которую они сами назначают, независимо от реальности, может быть единственным логическим объяснением того, что они принимали меня на своих советах как вождя. Это поистине удивительная способность – видеть другого человека в своём образе, не обращая внимания на то, что его кожа может быть одного цвета, а наша – другого. Изложение этого в двух предложениях из уст Бешеного Коня стало моим первым уроком индейской мудрости 3 .

Затем я рассказал ему, как его народ вызвал у меня большую симпатию.

– Это правда, – кивнул он. – В моем сне мне тоже это было сказано.

Зная их огромное почтение к видениям и любым откровениям, которые они могли таким образом получить, я решил подойти к нему с этой стороны в вопросе о таинственной целительной силе Хе Сапы, чувствуя в то же время большой стыд за

то, что таким образом воспользовался его дикими представлениями.

– Во сне познается вся истина. Не так ли, брат мой?

Мой вопрос прозвучал спокойно.

– Это правда.

– Прогуливаясь вечером, я оказался в тени Ванаги-Яти, Места, Где Собираются Души. Ты веришь в это?

– Совершенно верно, брат мой. Я верю в это.

– Так вот, когда тени сгустились надо мной, я получил великое видение.

– Это место святое.

– Так и есть, – ответил я. – И в этом сне, который я увидел в этом святом месте, передо мной предстало лицо. Оно было прекраснее любого другого лица.

Я подождал, но он ничего не сказал, только беспокойно заерзал.

– Это лицо ничего не говорило, но оно улыбалось мне и выводило меня из тени, освещая мой путь своим светом.

Я снова сделал паузу, и он снова промолчал.

– Это было лицо женщины, – объявил я, пытаясь сыграть на его уважении, как индейца, к святости чужого видения. – И это лицо воззвало ко мне, не словами, а улыбкой, сказав, что я должен следовать ему. Сказало, что, как только Вакан Танка вернёт мне силы, я должен следовать за ним. Только улыбкой оно сказало это. У меня острый язык, брат мой.

Это был первый, но не последний раз, когда я солгал Бешеному Коню.

Я внимательно наблюдал за ним, видя, что он глубоко тронут. Долгое время он сидел неподвижно, пристально глядя на костёр в типи.

– Это правда, – сказал он наконец. – Моё сердце неспокойно, но тебе это приснилось, и поэтому я должен тебе сказать.

Мне было очень стыдно за то, что я воспользовался доверчивостью язычника, но мной двигало желание, более сильное, чем любое другое под индейским солнцем или луной. Я был влюблен в лицо из сна. Я должен был знать, существует ли его двойник в других сферах, кроме расстройства воспаленного разума.

– Это лицо было бледно-красной звездой в вечерних сумерках. – Теперь мои слова путались. – Рот, похожий на раздавленные алые ягоды, скрывающий белоснежные зубы. И глаза у нее были зеленые, как горный лед, над которым летает орел. Скажи мне, брат, есть ли среди живых такая женщина?"

– Живёт. – Голос его звучал сурово. – Это она. Это Звезда Севера. Твой сон был правдой, брат мой.

– И это Вийан Вакан, святая женщина?

– Самая святая из всех них.

– Она так же прекрасна, как в моем сне?