Ее щеки заалели, а тело, похоже, напряглось сильнее прежнего.

– Тебе не нужно меня очаровывать.

Я рассмеялся. Уж не знаю, как мужчины обычно ведут себя в обществе Аликс. Учитывая, насколько она великолепна, полагаю, что пристают к ней постоянно. Но я ничем подобным не занимался.

– Я просто говорю правду. – Не дожидаясь ответа, я зашагал прочь по мощеному тротуару, глядя прямо перед собой. Путь мой лежал в сторону рынка Куинси. Когда мы удалились на значительное расстояние от станции, я спросил: – Ты голодна?

Аликс пожала плечами:

– Ну, я из тех девушек, кто всегда не прочь поесть.

– Такие мне и нравятся.

Ее щеки покраснели. Никогда не устану от этого зрелища.

– Я накормлю тебя лучшим обедом, какой только можно попробовать в Бостоне.

Вместо того чтобы войти в здание рынка Куинси, мы обогнули его, подошли к последней тележке в ряду уличных торговцев и встали в короткую очередь.

– Ты, похоже, и правда в это веришь.

Она нервничала, судорожно сжимала руки и переминалась с ноги на ногу.

– Когда дело касается еды, я настоящий эксперт, – объявил я. – Даже не сомневайся.

Единственным ее ответом стала улыбка. Мне понравилось, что это движение губ было отнюдь не таким простым, как могло показаться. Глаза тоже словно бы озарились, щеки порозовели, а нос чуть-чуть сморщился. Все это было так искренне.

Когда настала моя очередь делать заказ, я попросил два экстрахрустящих гироса, приготовление которых началось с намазывания на питы соуса дзадзики, за которым последовал нескончаемый поток овощей и мяса, приготовленного на гриле в строгом соответствии с моими пожеланиями.

Когда еда была завернута в фольгу и оплачена, я сказал Аликс: «Еще одна остановка» – и, вернувшись на четыре тележки назад, заказал картофель фри. Продавец нарезал клубни у нас на глазах и тут же поместил во фритюрницу. Когда ломтики сделались золотисто-коричневыми, он выложил их в большую миску, а я стал выбирать приправу, одновременно протягивая ему деньги.

– Уксус? – удивилась Аликс, увидев у меня в руке бутылку.

Я посмотрел на нее:

– Ты разве никогда не сбрызгивала им картофель фри?

Она отрицательно покачала головой, а я щедро полил содержимое миски уксусом и добавил немного соли и кетчупа.

– Однажды попробовав такую картошку, ты уже не сможешь есть ее по-другому.

Мы устроились на свободной скамейке. Поставив между нами миску с картошкой, я нежно коснулся рукой бедра Аликс. Она в ответ негромко ахнула – этот звук я и хотел услышать. Отдернув руку, я сказал:

– Давай же, попробуй.

Осторожничать она не стала: смело обмакнула ломтик в лужицу кетчупа и сунула в рот, не боясь запачкать пальцы. Мне пришелся по душе такой подход.

– Вау! – Она прожевала и взяла еще один кусочек, не забыв окунуть его в кетчуп. – Я и правда ни разу такой вкусноты не пробовала!

– Знаю.

Я протянул ей гирос и, откусив немного от своего, стал наблюдать, как она в конце концов делает то же самое.

– Ну, что думаешь?

– Ни хрена себе! – выдохнула она, прожевав и проглотив.

Я улыбнулся и ее реакции, и тому, как она смотрела на гирос.

– Это невероятно, Дилан. – Она говорила, прикрываясь рукой, чтобы спрятать от меня остатки соуса на губах.

Как же это чертовски очаровательно! Взяв еще несколько ломтиков картошки, Аликс добавила:

– Я начинаю верить, что ты и впрямь тот самый эксперт, за которого себя выдавал.

– А будет еще лучше.

– Ты про еду?

– Про все.

Я дал обещание и собирался его выполнить. Пока Аликс обдумывала сказанное мной, я подошел к одной из тележек, взял несколько бумажных салфеток, вернулся к скамейке и протянул ей.

– Расскажи немного о себе, – попросила она, когда я снова сел рядом.

Опять давала о себе знать ее застенчивость – она хотела таким образом отвлечь внимание от себя. Я вытер рот и положил гирос на колени.

– Тебе уже известно, что я пилот. Но ты пока не знаешь, что я владелец частной авиакомпании.

– Ого! – Хоть большая часть ее лица и была скрыта за ворохом салфеток, я все равно разглядел на нем крайнее изумление.

– Я с детства в небе, – пояснил я. – Мой отец был пилотом, и дед тоже, так что полеты у меня в крови. Но деловая сторона вопроса нравится мне ничуть не меньше, поэтому я всегда понимал, что чем-то одним довольствоваться не стану.