– Почему я? – Глоу вскинул глаза.

Голос был ровен, а глаза выдавали – недоволен. Не оттого ли, что вынужден будет оставить объект своего наблюдения?

– Потому что я так решил, – отрезал Брайд и отвернулся.

Ну а кого отправить? Не гранта же? Надо чтобы информацию донёс человек опытный в делах этих паскудных. А Кэддока хотелось бы оставить при себе, как искусного бойца. Что иначе тут Брайд будет делать в случае чего-то непредвиденного в компании двух магов, которым он доверял чуть больше чем ничуть, и юнца-гранта?

Глоу собрался с поспешностью и нескрываемым раздражением. И когда он, наконец, покинул лагерь, Брайд вздохнул с истинным облегчением. Если так будет продолжаться, придётся как-то решать вопрос с опцианом. Не хочется всё время держать это изматывающее напряжение между ними.

– Много себе позволяет, – заметил глазастый Кэддок. – И чего ты его держишь при себе?

Брайд не ответил. Хорошо, что уже наступило утро, и можно было заняться мелкими делами, не требующими судьбоносных решений. Хотя делать ровным счётом было нечего на самом-то деле.

Брайд отправил Мериона Тревита за водой, понаблюдал как Тайлисс нарезает в котелок вяленое мясо и какие-то коренья, турнул Кэддока от мешка, где хранились сухари, и сел чуть поодаль от костровища.

День пролетел на удивление незаметно. А когда по лесу поползли сумерки, Тайлисс, до сего момента дремавшая у костра, вдруг встала и уставилась вперёд.

– Что такое? – Брайд тоже поднялся и подошёл к ней.

– Не знаю пока, – стрега не повернула головы, продолжая вглядываться в мутную дымку, окутывающую деревья. – Готовьтесь на всякий случай.

– Проклятье на нас какое что ли, – проворчал Кэддок, обнажая меч. – Ну ни одного спокойного рейда. Да что там, Тайлисс?!

Брайд вдруг обратил внимание на замершего чуть в стороне гранта. Тревит явно был очень напуган. Ну молодой – да, но уже не в первой переделке, и трусом он точно не был…

– Магия, – тихо сказала Тайлисс. – Я сейчас попробую знаки выставить…

– Почему – попробую? – также тихо спросил Кэддок, но стрега только нервно выдохнула и повела руками, призывая Силу.

Пульсацию магических потоков Брайд ощутил сразу же. Это не щит от оружия, это защита от той же магии, вот только защищённым себя он отчего-то не чувствовал. Не впервой стоять под охранными знаками, но нынче всё было иначе. Как? Брайд не смог бы объяснить. Иначе. Не так.

И бесновалась в нём Кровь, как-то яростнее обычного. Трясла тело крупной дрожью, призывая его ринуться в бой, уйти в рывок, нанести удар. Вот только никто вроде как и не нападал.

– Я не понимаю, – в голосе Тайлисс плеснулась явная тревога. – Что-то идёт сюда. Уже рядом, но я не могу ни увидеть, ни почуять что именно.

Брайд беспомощно оглядывался. Лес, сумерки, едва заметная тропка, спящие деревья. Никого. И кто-то. Или что-то, чего нельзя увидеть. Но если не увидеть – как противостоять? Сражаться?

– Морок? – он обернулся к Кэддоку, вспомнив, что тот как-то рассказывал о таком.

– Да Предел разбери, – оптимат тоже вглядывался в пустой с виду лес. – Не похоже вообще. Там туман был белый, тут и тумана нет. Ничего же нет!

– Не Морок, – процедила сквозь зубы Тайлисс. – Иное. Я не могу даже заглянуть в это…

Вроде мелькнула смутная тень слева. Брайд дёрнулся туда, но оказавшись после рывка у старого выворотня понял, что стоит один, сжимая какими-то ставшими вдруг вялыми пальцами рукоять меча. Кровь била в уши тяжёлым набатом. Она-то чуяла врага. Точно чуяла. Но вот подсказать где он не могла.

– Уходи! – заорала Тайлисс, и Брайд увидел как искажено напряжением её лицо.

Стрега явно пыталась удержать охранные знаки, но было видно, что это давалось ей с великим трудом. Он словно бы увидел, как магия эвоката сминается чужой, как осыпаются линии защиты. Увидел? Мог ли? Ощутил.

Краем глаза заметил, как падает на колени грант, обхватывает голову руками. Беспомощно, совсем по-детски. Следом за ним тяжело рухнул Кэддок. Нелепо замерев на четвереньках, пытался подняться, но всё больше прижимался к земле, пока не распластался на ней ничком.

– Брайд, беги! – снова закричала стрега уже надрывно и слабо, точно вместе со знаками сминали её саму.

Отбросив мысль кинуться к ней, Брайд призвал Кровь для рывка в сторону, но Кровь не ответила на призыв. Впервые за всю жизнь он вдруг ощутил себя таким… пустым. Таким беспомощным, жалким, ничтожным. От вспыхнувшего чувства презрения к самому себе Брайд задохнулся, глаза начало щипать стыдными слезами. И рука уже не удерживала меч – он скользнул в мох. Зачем меч слабому? Упасть бы самому в этот мягкий мох, скрутиться, обхватить колени руками и уснуть.