Уснуть.

Ты ничего не можешь. Ты не способен удержать оружие. Тебе ли сражаться? Да и за что? Зачем? Кругом предатели и доносчики, твоя служба превратилась в работу палача, ты не веришь никому. Ты не веришь даже себе. Тебе снятся чужие сны – у тебя нет даже своих. Ты сходишь с ума и знаешь это. Как долго ты сможешь сопротивляться?

Не сопротивляйся.

Как же было жалко себя. Уже не сдерживаемые слёзы катились по щекам – горячие, обжигающие. Было жалко себя и было омерзительно от себя. От собственной слабости, от слёз этих, от жалости.

Брайд даже не заметил как очутился на земле, пальцы скребли мох, выдирая его тонкие корешки, такие же тонкие, как и у него самого. Лоб упирался в кочку, и, если бы не тот же мох, Брайд наверняка разбил бы его о пенёк, или что там притаилось. На зубах поскрипывал песок.

Песок? Откуда тут песок? И солнце – палящее нестерпимо, обжигающее затылок, плечи и спину.

И чьи-то сапоги перед глазами. Обычные стоптанные сапоги из порыжевшей грубой кожи.

– Вяжи.

Какой всё-таки неприятный голос…

Он дёрнулся, но тело, скованное путами не подчинилось. Не магическими путами, обычными ремнями – трение жёсткой кожи Брайд определил вообще первым из всего, что смог определить сейчас. Он попросту связан. Привязан к какой-то твёрдой поверхности – стол? Обездвижен.

Странно, но понимание этого слегка даже успокоило его. По сравнению с той неимоверной тоской и обречённостью, что настигла Брайда при нападении неведомой силы, ясное понимание простых вещей казалось чуть ли не чудом. Сейчас по крайней мере, Брайд мог вполне ясно мыслить. И не думать о том, что немедленно желает сдохнуть от ощущения собственной мерзости.

Осмотреться возможности не было. Голова также была закреплена ремнём, и Брайд мог видеть только обычный деревянный потолок. Древесина выглядела старой, тёмной и обветшалой. Вот и пожалуй всё, что он мог сказать о месте, где находится.

Будут пытать? Вероятнее всего. Хотели бы убить, не устраивали бы эту историю со связыванием. Всех бы смогли перебить, пока отряд ползал по земле и рыдал. Но отчего-то не перебили. Или перебили, но не всех. Его вот не тронули – о таком варианте думать не хотелось совсем. Если только его.

И что ещё за новая магия, которую даже Тайлисс прочесть не смогла, не говоря уж о том, чтобы защитить от неё? Может и зря отправил за помощью Глоу… Маг, всё-таки. Очередная ошибка? Не думать! Отчаяние и вина – скверные советчики. Потом, об ошибках потом.

Сколько прошло времени после того, как Брайд очнулся, он не понял. Казалось, что очень много, но кто там разберёт? Трудно его отслеживать, когда всё тело немеет, намертво прикованное к столу или к чему там, без возможности пошевелиться хоть как-то. Было ещё то, что беспокоило изрядно. Кровь. Все попытки призвать её разбивались вдребезги. Нет, Брайд ощущал её, слышал, было не так, как при нападении – и хвала Грит – но теперь между ним и Кровью словно стояла стена. Кровь билась об неё с одной стороны, а Брайд с другой.

Человек, что наклонился над ним, выглядел на первый взгляд как обычный боер в простой куртке-стёганке, но лицо его было слишком бледным для того, кто проводит время в основном в полях, на воздухе. И слишком отстранённым, неживым что ли. Такие лица Брайд видел, пожалуй, только у эвокатов. Человек изучал Брайда, словно вчитывался в него, молчал и только время от времени нервно облизывал кончиком языка обветренные тонкие губы.

– Кто ты? – решился спросить Брайд, потому что молчание незнакомца его слишком давило.

Почти как ремни, стягивающие его тело.

– Я прочту тебя, лэт, – тихо сказал человек. – И ты не будешь противиться. А если будешь, я всё равно прочту тебя, но тебе будет очень неприятно.

Он улыбнулся и почти смущённо добавил:

– Я не люблю делать неприятно без необходимости.

Брайд стиснул зубы, когда в его разум вошла чужая Сила. Вошла легко, не стучась заблаговременно, просто свободно распахнула дверь в сознание Брайда. И это совсем не напоминало взаимодействие с эвокатом. Это было вторжение, а не робкая просьба войти.

Брайд отчаянно сопротивлялся тому, чтобы закрыть глаза. Отчего-то ему хотелось видеть лицо этого странного человека, и откуда-то он знал, что это правильное желание. И в тот самый миг, когда похожее на прикосновение холодных пальцев касание Силы достигло самых глубоких омутов сознания, стена между Брайдом и Кровью рухнула, как и не было её вовсе.

Лицо незнакомца перекосило мукой, изо рта потекла струйка тёмной крови – видимо, он прикусил губу. Человек отшатнулся, запнулся и чуть не упал навзничь. Откуда-то из-за головы Брайда донёсся сдавленный смешок, а самого Брайда прижало к его ложу, точно каменной плитой, и неведомая магия разом прекратила все попытки использовать Кровь для рывка и освобождения.