Я держала рот закрытым, а выражение лица нейтральным.

— Я хотел извиниться за то, как я вел себя после твоей аварии, — сказал он после нескольких секунд молчания. — Я знаю, что прошли годы с тех пор, как мы виделись, но ты не единственная, кто изменился с тех пор. Я вел себя как придурок, и мне жаль.

Я бы не удивилась больше, если бы он отрастил себе крылья феи и начал отбивать чечетку прямо посреди прохода.

Извинялся ли Рафаэль Пессоа за что-то, что он сделал?

— Здорово видеть, что ты выглядишь так хорошо, — добавил он. — Как будто аварии никогда не было.

Внезапная, неудержимая волна ярости затопила мое прежнее удивление. Как будто аварии никогда не было?

Неудивительно, что он был таким дружелюбным и болтливым. Он, вероятно, увидел меня и подумал, что теперь, когда я вернулась к «нормальному», я буду легкой добычей. Он также, вероятно, подумал, что я та самая девушка, которая влюбилась по уши в его дерзкую вспыльчивость, когда я была слишком молода и неопытна, чтобы знать больше.

Чего он не видел, так это годы хирургии, терапии и реабилитации, которые мне пришлось пройти, чтобы достичь того, что я имею сегодня. Он не видел моих спиралей ненависти к себе или усталости, которая держала меня приклеенной к кровати во время моих худших обострений. Даже в тот момент, когда я «выглядела так хорошо», у меня были небольшие покалывания и боли, которые образовывали непрекращающийся гул на заднем плане моей жизни.

Мои симптомы были невидимы, но они были реальны.

Рафаэль ничего этого не видел, потому что его там не было. Он бросил меня, а потом имел наглость приплясывать ко мне пять лет спустя, как будто все было прощено и забыто.

Я простила его за себя, потому что больше не хотела вариться в токсичном омуте обиды. Но я, конечно, не забыла.

— На самом деле, Рафаэль, авария действительно произошла. — Ядовитый мед капал из моего голоса. — Помнишь, как ты увидел меня в больнице в первый раз и вздрогнул? Помнишь, как ты сказал мне, что мне будет лучше, если я «решу»? — Мед застыл в холодный, жесткий гнев. — Помнишь, как ты расстался со мной после моей первой операции, потому что сказал, что мне «нужно пространство», чтобы выздороветь самостоятельно, а потом убежал трахаться с первой попавшейся девушкой в клубе? Ты представил это так, будто делаешь мне одолжение, хотя на самом деле ты был слишком большим мелким дерьмом, чтобы смириться с тем, что ты больше не центр моего мира. Ты ненавидел, что я больше не делаю тебя центром внимания, и что у тебя нет блестящего трофея, которым можно похвастаться на публике.

Краска отхлынула от лица Рафаэля.

— Это не то, что...

— Я не закончила, так что не перебивай меня. — Гнев вспыхнул во мне, зубы оскалены, когти вытянуты. — То, что ты подошел ко мне пять лет спустя и сказал, что аварии не было – это самая большая пощечина. Но знаешь? Я не должна была ожидать от тебя ничего большего. Ты всегда был эгоистичным придурком, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы это понять. Оглядываясь назад, единственное хорошее, что ты когда-либо сделал – это расстался со мной. Если бы ты этого не сделал, я бы застряла с тобой на все это время, и это было бы худшим наказанием, чем любая боль или несчастный случай.

Тишина, последовавшая за моей тирадой, была такой глубокой и всеобъемлющей, что я могла бы услышать дыхание мотылька.

Рафаэль уставился на меня, его лицо представляло собой пятнистое полотно шока, гнева и крохотной капли раскаяния.

Я никогда не говорила с ним так раньше. Я никогда ни с кем не говорила так раньше, но мои чувства были заперты годами. Они гремели во мне, подавленные, но не забытые, пока его появление не сорвало крышку с их тюрьмы.

Как только они вырвались на свободу, их уже было не остановить, пока они не израсходовали всю свою энергию до последней капли.

Усталость поселилась в моих костях... усталость и немалая доля гордости.

— Мы закончили, — сказала я, на этот раз более спокойно. — Не пытайся связаться со мной снова.

Я ждала годы, чтобы высказать Рафаэлю свое мнение. Теперь, когда я это сделала, я была готова оставить его в прошлом раз и навсегда.

К сожалению, он был либо слишком высокомерен, либо слишком глуп, чтобы понять, что я не шучу.

Он схватил меня за руку, когда я попыталась проскользнуть мимо него. В моей груди разлилось кислое чувство.

— Скарлетт, я просто...

— Не трогай ее.

Мой взгляд метнулся вправо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ашер прокладывает к нам путь, а Винсент следует за ним по пятам.

Ох, черт.

Рафаэль отпустил мою руку.

Ашер ударил его.

И все пошло к черту... снова.

ГЛАВА 34

В свою защиту могу сказать, что в то время детей не было.

Также в мою защиту – Рафаэль заслужил это. Если бы я его не ударил, это сделал бы Винсент. Я не слышал, как он шел за мной, когда я выходил, но, когда Рафаэль схватил Скарлетт за руку, он был прямо там, поддерживая меня.